Михаил Васильевич Ломоносов. 1711-1765
Шрифт:
Прежде чем выступить со своим предложением об организации экспедиции, Ломоносов в течение многих лет подбирал исторические и современные ему свидетельства о плавании в полярных водах русских и иностранных мореходов. Отмечая неудачи англичан и голландцев, искавших Северный морской путь, Ломоносов говорил, что эти попытки совершались без «ясного понятия предприемлемого дела», и без «довольного знания натуры», и без «ясного воображения предлежащей дороги». Иностранцы, в особенности англичане, двигались вдоль северных берегов, охваченные жаждой наживы, а не для изучения неведомых земель. Личной корысти западноевропейских торгашей Ломоносов противопоставляет патриотический долг и любовь к науке. Он рассматривает вопрос о Северном морском пути прежде всего как широкую научную проблему, настаивает
В «Кратком описании разных путешествий по северным морям» Ломоносов подчеркивает научные заслуги русских морских офицеров, посланных «для описания северных берегов Сибирских».
Он отмечает исследования Малыгина, Скуратова, Минина, Прончищева, Харитона и Дмитрия Лаптевых, Челюскина и указывает, что после их трудов «сомнения о море, всю Сибирь окружающем, не остается». Ломоносов не преминул подчеркнуть, что новым данным, добытым русскими мореплавателями, «известие о морском пути Федота Алексеева с товарищи весьма соответствует».
Ломоносов широко пользуется свидетельствами, полученными от простых казаков и промышленных людей, хотя их показания нередко сбивчивы и противоречивы. Он постоянно сличал и сопоставлял эти, как он называл их, «прекословные» сведения, пытаясь добраться до истины.
Изучение материалов, собранных в Академии наук, интерес и внимание к народному опыту, собственное непосредственное знакомство с морями русского Севера, приобретенное в годы юности, огромный кругозор ученого-естествоиспытателя, ясное сознание хозяйственного и политического значения Северного морского пути — позволили Ломоносову впервые научно разработать и поставить во всей широте эту величественную проблему.
Ломоносов проявляет большую проницательность, указывая, что «главным препятствием» для достижения намеченной цели надо считать не «стужу», а «лед от ней происходящий». Стужа сама по себе не страшна.
Выносливые и мужественные «российские люди» в полярных странах «зимуют из доброй воли» «в построенных нарочно домах» и «без всякого отягощения». Поэтому Ломоносов уделяет особое внимание вопросу о свойствах и происхождении полярных льдов.
Ломоносов первый предложил научную классификацию полярных льдов. Им установлено принятое в настоящее время в науке разделение льдов на «сало», ледяные поля («стамухи») и ледяные горы («падуны»). «Мелкое сало, — указывает Ломоносов, — подобно как снег плавает в воде». Этот вид пловучего льда «иногда игловат, или хотя и связь имеет, однако гибок и судам невредим». «Стамухи, или ледяные поля, кои нередко на несколько верст простираются, смешанные с мелким льдом. Таковые льды плавают в большом количестве и суда удобно затирают». «Горы нерегулярной фигуры, — по описанию Ломоносова, — в воде ходят от 35 до 50 сажен, выше воды стоят на десять и больше, беспрестанно трещат, как еловые дрова в печи; по чему узнать можно таких плавающих гор приближение в тумане и ночью и взять предосторожность». При этом Ломоносов указывает, что «сало родится на самом море от великих морозов», тогда как «падуны», или ледяные горы, представляют собой «великие громады» прибрежных глетчерных льдов, которые, «преодолев связь с каменною горою, обрушиваются в море».
Ломоносов также правильно объясняет различия в движении льдов по океану, указывая на роль ветра для движения ледяных полей и мелкого льда и морских течений для ледяных гор. «Ветрам мелкие и только тонкие удобно повинуются, — писал Ломоносов, — а падуны и стамухи больше нижняя часть воды движет, так что нередко противные движения мелкого и крупного льда примечаются». «Того ради неотменно должно по возможности вникнуть в изыскание оных Ледовитого океана движений». Ломоносов с поразительной чуткостью предугадывает, что в открытой части океана дрейф льдов должен проходить с востока на запад. Только знаменитый дрейф Нансена на корабле «Фрам» в 1893–1896 гг. впервые доказал справедливость этого гениального указания русского ученого.
Точно так же, рассматривая вопрос о возможности северо-западного прохода, Ломоносов проницательно замечает: «хотя он и есть, да тесен, труден, бесполезен и всегда опасен».
Эти замечательные предвидения Ломоносова не были случайной счастливой догадкой. Ломоносов стремился построить свои заключения «по натуральным законам и по согласным с ними известиям», т. е. исходя из общих законов природы и совокупности фактов, добытых к тому времени наукой.
Полярные страны были еще мало изведаны. В них предстояло еще проникнуть. Ломоносову приходилось определять «по вероятности» положение берегов «студеного приполярного океана», высказывать догадки относительно условий полярных плаваний, течения вод, движения льдов и т. д. Ломоносов неизбежно должен был встать на путь теоретических построений и гипотез. Гипотеза была для него в данном случае и средством познания и практически необходимым руководством для действия.
Считая необходимым «вникнуть» в изыскание «движений» (течений) Ледовитого океана, Ломоносов предлагает это делать «сколько показывают наблюдения и сколько позволяет по оным заключать теория». При этом он высказывает совершенно новую и оригинальную мысль о том, что «движения морей много зависят от положения берегов», и заканчивает ее словами: «Потому неотменно должно здесь рассуждать и о положении оных около Ледовитого моря. Сибирские довольно для сего дела известны; Американских должно досягать основательными догадками, когда практическое испытание оных по ныне не было дозволено».
Правильно построенную научную гипотезу Ломоносов отличает от необоснованных домыслов. Он иронизирует над утверждениями английских географов, писавших о наличии северо-западного прохода: «Рассуждая причины физические, которые еще по сие время питают Англичан надеждою, не могу довольно надивиться, что народ, где довольно искусных мореплавателей в теории и практике и остроумных физиков, не может усмотреть явного оных неосновательства». Главным доводом служило указание на существование больших приливов и отливов на западных берегах Гудзонова залива, из чего заключалось, что «должно тут быть в близости океану, из которого подымается вода так высоко». Ломоносов утверждает, что это довод неосновательный: «Примером служить может Мезенская губа, где прилив подымается иногда до семи сажен. Праведно ли кто заключить может и скажет ли кто, что из Беломорского пролива есть проход в океан Мезенскою губою для того, что воды весьма высоко ходят?»
В этом блестящем разборе теорий современных ему английских океанографов Ломоносов, по словам известного географа Ю. М. Шокальского, «обнаруживает не только критический ум большого ученого, но и обширные знания и начитанность… Совершенно опровергая сравнение Баффинова моря с Средиземным, приводимое английскими авторами, Ломоносов правильно заключает свой разбор, вопроса указанием на происхождение приливов Баффинова моря и Гудзонова залива из Атлантического океана и добавляет, что указание на большую соленость и прозрачность вод у берегов Североамериканского полярного архипелага только доказывает отсутствие больших рек в этих широтах, «которыми ближайшие к северу земли неотменно должны быть скудны», метко замечает Ломоносов и этим заканчивает свой разбор этого вопроса». [370]
370
Труды Ломоносова в области естественноисторических наук., СПб… 1911, стр. 110.
Разбирая вопрос о возможности Северного морского пути, Ломоносов пытается уловить в хаосе разрозненных и несвязанных между собой фактов основные закономерности, что позволило бы не только научно осознать бесчисленное множество отдельных явлений, но и разрешить вопросы, для решения которых в то время не представлялось никаких других средств. Поэтому Ломоносов впервые пытается установить общую закономерность в образовании земной поверхности и занимается так называемыми геоморфологическими гомологиями.