Михайлов день (Записки очевидца)
Шрифт:
Кстати, года четыре спустя я увидела в храме того самого странника. Вериг и иконостаса на груди уже не было, и видно было, что человек тяжело болен и обнищал. Какая-то женщина сунула ему денег, а бабушка Дарья, постриженная недавно в схиму, дала просфору.
— Матушка, — взмолился к ней странник, — болею я сильно. Помолись за меня!
Бабушка схимница тоже из простецов. Родила девятерых детей и всю жизнь проработала нянечкой в Доме престарелых. Однажды она забыла дома очки и попросила меня написать ей записки об упокоении. Написала я записок десять — рука устала, а схимница всё продолжала
— Безродные они. Поминать их некому.
Если кто-то назовёт нашу схимницу молитвенницей, она не поверит. Или, возможно, ответит, как отвечал в своё время на просьбу помолиться Оптинский иеромонах Василий (Росляков):
— Ну, какой из меня молитвенник? А вот помянуть помяну.
Сколько я знаю таких нянечек и академиков, не считающих себя молитвенниками, но, напротив, немощными и грешными людьми. Молятся, как умеют. Каются пред Господом и уделяют от своих щедрот или скудости лепту для сирот и болящих. Они не спасают Россию — они строят её: возводят дома и храмы, оперируют больных и учат детишек в школах.
Зарплата в провинции мизерная — на грани нищеты. Но врачи по-прежнему выхаживают больных, а учителя не бегут из школы, искренне не понимая людей, которые идут на панель или в бандиты, утверждая, что выбора нет. Выбор всегда есть. Помню, как на предвыборном митинге в Козельске оратор-коммунист стращал людей всевозможными бедами, если не проголосуют за него.
— До чего довели людей, — воскликнул он пылко, — на одних лишь грибах живём!
— Ничего, на картошке с грибами продержимся, — ответили ему из толпы. — А ты не запугивай, милый, людей. С нами Бог!
Хороший у нас в России народ.
ЧАСТЬ 2. ВСТРЕЧИ В ВАСКНАРВЕ
СТАКАН КИСЕЛЯ
Ещё в Москве я наслушалась таких историй о прозорливости митрофорного протоиерея Василия Борина из Васкнарвы, что, приехав в Пюхтицы и обнаружив, что Васкнарва находится рядом, загорелась желанием съездить туда.
— Батюшка, — говорю архимандриту Гермогену, — благословите съездить в Васкнарву.
— Но вы же только что приехали в Пюхтицы, и вам полезней пожить в монастыре, — возразил он.
— Батюшка, но ведь так хочется! Очень прошу вас благословить.
И отец Гермоген нехотя благословил меня в дорогу.
Позже, когда приходилось сталкиваться с людьми, творящими непотребства исключительно «по благословению», я воспринимала их уже как своих родименьких, вспоминая, что в былые времена тоже любила спрашивать на всё благословения, строго следуя принципу: да будет воля моя. «Никого она пока не послушает, — говорил обо мне в ту пору мой духовный отец. — Ничего, набьёт шишек и научится послушанию». И поездка в Васкнарву началась с шишек.
— Ты зачем сюда приехала? — спросил неприветливо отец Василий.
— С вами поговорить.
— А о чём с тобой, маловерной, разговаривать? Вот если б в тебе истинная вера была!
Я обиделась: неужто я из безбожников? Душа пламенела такой любовью ко Христу, что не в силах дождаться рассвета, я приходила ещё ночью к затворённым дверям храма и плакала здесь от счастья: Бог есть! Он нас любит! И как чувствуется в ночи дыхание моря, ещё сокрытого от глаз, так я чувствовала Божию любовь.
Обида усугубилась тем, что отец Василий довольно жёстко обличил мою попутчицу, приехавшую в Васкнарву из Москвы со своим горем. Москвичка даже расплакалась, а я бросилась её защищать: «Батюшка, она хорошая!» — «Да, я хорошая», — подтвердила москвичка, всхлипнув совсем по-детски. А батюшка вдруг заулыбался и отправил нас, таких хороших, на послушание в трапезную.
И потянулся долгий томительный день на поварском послушании. Питание в Васкнарве, на мой взгляд, было скудным. В самом деле, разгар лета, на рынках изобилие плодов земных, а тут питались в основном перловкой, с трудом раздобыв пару луковок на суп. И когда кто-то пожертвовал в трапезную немного чёрной смородины, наша худенькая до бестелесности повар Тамара сказала благоговейно: «витамины», решив приготовить из ягод главное пиршество дня — смородиновый витаминный кисель. В Васкнарве на восстановлении храма тогда работало где-то полсотни паломников. Ягод же было мало, и Тамара взмолилась перед иконой Царицы Небесной: «Матушка, управь Сама, чтобы хватило каждому по стакану киселя».
По здешнему обычаю в трапезной работали молча. Час прошёл, другой, а никто не произнёс ни слова. Как же я полюбила потом эту молитвенную тишину на общих послушаниях, когда лишь улыбнёшься в ответ на улыбку сестры, и славословит Бога душа. Но тогда молчание угнетало, как бойкот, и почему-то казалось — мы чужие друг другу равнодушные люди. И зачем я приехала сюда?! Первой не выдержала гнетущего молчания моя москвичка:
— Бог есть любовь, — изрекла она громко, — а здесь доброго слова не услышишь. У меня такое юре, такое горе — мой сын, офтальмолог, женился на парикмахерше! Книг не читает — чаевые считает. А ваш батюшка Василий говорит, что я настоящего горя не видела, что я эгоистка и что… Всё — уеду отсюда немедленно!
И мама офтальмолога выскочила из трапезной, громыхнув по нервности дверью. Вскоре и меня отпустили с послушания. «Ты ведь устала с дороги, да?» — сказала Тамара. И поставив передо мною обед, налила полстакана киселя: «Прости, что полстакана. Боюсь, не хватит на всех. А людям так витамины нужны».
Честно говоря, нехватка витаминов меня как-то не волновала. Мы уже сговорились с моей москвичкой, что уедем отсюда первым же утренним рейсом. И закупив на базаре у автостанции уйму деликатесов, попросту говоря, объелись и уснули блаженным сном праведниц, утомлённых чревоугодием.
Разбудил меня тихий стук в дверь. Я взглянула на будильник — час ночи. На пороге кельи, вся залитая лунным светом, стояла тоненькая Тамара и протягивала мне полстакана киселя:
— Прости, прости меня, маловерную. Я тебе полстакана не долила.
— Тамара, я сыта.
— Пей кисель — витамины, а я пойду в трапезную котлы домывать.
— Ты что, до сих пор работать не кончила?
— Ничего, я привычная. Немного осталось.
— Слушай, мне стыдно. Давай помогу?
— Спи. Ты новенькая. Новеньким трудно. А потом Матушка даст тебе силы, и будешь новеньким помогать.