Михайлов или Михась?
Шрифт:
Западная пресса и по сей день изобилует статьями о разгуле русской организованной преступности, о тех ужасах, которые ждут цивилизованный мир с появлением там «русских бандитов». Известны якобы сотни имен людей, причастных к
«русской мафии». На разных заседаниях и совещаниях с участием представителей правоохранительных органов и спецслужб назывались головокружительные суммы, осевшие на зарубежных банковских счетах «русской мафии». Короче говоря, начала работать определенная программа.
А в том, что такая программа существует, сомневаться не приходится. Взять хотя бы, к примеру, знаменитый совместный доклад ЦРУ и ФБР Конгрессу США, который назывался
«Российская организованная преступность и национальные интересы США». Несмотря на то что ряд высокопоставленных сотрудников Интерпола и других правоохранительных организаций утверждают сегодня, что «миф о русской мафии – специально созданная
С самого начала возникновения этого «дела» у меня не было сомнений в том, что оно инспирировано. И решение женевского суда лишь подтвердило эту мысль. Все было состряпано из набора бездоказательных утверждений, ложных свидетельских показаний.
Я знаком с Сергеем Михайловым уже десять лет, обеспечивал юридическую сторону некоторым его экономическим программам. Сергей Михайлов – бизнесмен, владелец сервисных и торгово-посреднических фирм. Когда Михайлова арестовали в Женеве, я позвонил его жене и предложил свою юридическую помощь. Приехав в Швейцарию, я пытался добиться встречи со своим клиентом, однако к Михайлову меня не пустили, объяснив, что для этого недостаточно ад-вокатской лицензии, а нужно специальное разрешение властей кантона. Но мое пребывание в Женеве было ограничено рамками визы, а на получение кантонального разрешения ушло бы слишком много времени. Так, во всяком случае, мне объяснили, недвусмысленно дав понять, что присутствие российского адвоката в Швейцарии нежелательно. Швейцарская юстиция грубо нарушала права человека, прежде всего ограничивая Михайлова в его неотъемлемом праве на полноценную защиту. Ведь совершенно понятно, что российский адвокат, защищающий своего соотечественника, попавшего за рубежом в переплет, не только юридическая, но и мощнейшая моральная поддержка. Человека, рядом с которым находится «родной» защитник, сложнее сломать, запугать, запутать, заставить подписать какие-то бумаги. А это, безусловно, не в интересах обвинения. Я убежден, что именно поэтому швейцарская сторона постоянно отказывала мне в визе. Фактически я насильственным образом был исключен из процесса. Однако швейцарские адвокаты прекрасно понимали, что без специалиста по российскому законодательству они не смогут осуществлять полноценную защиту. Оставаясь в адвокатской команде по защите Михайлова и даже в определенной степени координируя действия этой команды, я был лишен возможности встречаться со своим подзащитным.
Разумеется, я не собирался сдаваться без боя. Ходил по инстанциям, вынужден был собирать документы о том, какой я хороший, положительный, в порочащих меня связях не замеченный, а потом с полным набором этих документов да еще с письмом из Московской областной коллегии адвокатов, членом которой я являюсь, обращаться в официальные инстанции с жалобой на неправомочные действия швейцарской стороны. В моей жалобе было сказано:
«Ваши целенаправленные действия ограничивают мои права адвоката, гарантированные Международным Пактом о гражданских и политических правах, а также грубейшим образом нарушают права гражданина Михайлова С.А., предусмотренные Всеобщей декларацией прав человека. Оба эти документа обязывают правительства всех стран давать адвокатам возможность исполнять все их профессиональные обязанности без запугивания, препятствий, беспокойства и неуместного вмешательства, а также возможность свободно путешествовать и консультировать клиента в своей стране и за границей».
Другое правонарушение по отношению ко мне как к адвокату и к господину Михайлову как моему подзащитному лишено было даже такой мотивации. В связи с потоками лжи в средствах массовой информации возникла необходимость обратиться в суд с иском о защите чести и достоинства Сергея Михайлова и с требованием привлечь ряд клеветников к уголовной ответственности. Для выполнения этого поручения мой клиент должен был дать мне доверенность. Но по закону такая доверенность могла иметь юридическую силу только тогда, когда господин Михайлов подписал бы ее в присутствии нотариуса или российского консула. Однако и в этом следователь Зекшен ему отказал. Впрочем, такой отказ меня уже не удивлял. Несмотря на засекреченность следственного досье, в прессу постоянно поступала ложная информация негативного характера. Такую «утечку» информации не чем иным, кроме как стремлением создать Михайлову отрицательный имидж в глазах общественности, объяснить нельзя.
Не имея возможности привлечь клеветников к уголовной ответственности, адвокаты Сергея Михайлова решили провести две международные пресс-конференции, на которых мы рассчитывали открыть журналистам глаза на тот юридический произвол, который творился вокруг нашего подзащитного. Первая такая пресс-конференция была проведена в Женеве, в офисе мэтра Алека Реймона, но на этой пресс-конференции я по понятным причинам присутствовать не смог. А вторую пресс-конференцию мы провели в Москве – в Международном пресс-центре. На эту пресс-конференцию приехали же-невские адвокаты Ральф Освальд Изенеггер и Алек Реймон, бельгийский адвокат Ксавье Манье, а также адвокат-эксперт из США Рэмси Кларк. В зале пресс-центра собрались журналисты практически всех московских газет, телевизионных каналов, было много зарубежной прессы. Запланированная по регламенту на час-полтора, пресс-конференция продолжалась более трех часов. После ее окончания я слышал, как в кулуарах журналисты говорили о том, что они совсем иначе представляли себе дело Михайлова. Но даже после этого лишь немногие газеты позволили себе напечатать правду.
Следствие постаралось сформировать общественное мнение против Сергея Михайлова, особенно это давление ощущалось накануне судебного процесса. И все же присяжные сумели разглядеть истину и признали Михайлова невиновным. Во время одного из выступлений на заседании Обвинительной палаты мой женевский коллега Алек Реймон сказал, обращаясь к судьям и прокурору: «Вы присвоили себе звание полицейских мира». К счастью, швейцарские следственные власти и полиция реализовать это звание на деле не сумели. Не было настоящего уголовного дела, потому и не было в суде обвинительного приговора.
* * *
Вряд ли можно считать, что подкрепление следователю Зекшену со стороны спецагента Федерального бюро расследований США Роберта Левинсона пришло случайно. Такой версии придерживались репортеры криминальной хроники многих газет Запада, но, скорее всего, они просто заглотили «крючок» дезинформации, который в процессе расследования им то и дело искусно подсовывали Зекшен и Кроше.
Русскоязычному читателю имя Роберта Левинсона может быть знакомо по процессу Вячеслава Иванькова – Япончика. Правда, в материалах этого уголовного дела фамилия этого офицера ФБР упоминается лишь вскользь, раза два-три, не чаще. Но и этих незначительных упоминаний достаточно, чтобы сделать вывод о том, в каком направлении действовал Левинсон. Процитирую один из таких эпизодов – он описан в книге американского журналиста Алек-сандра Гранта «Процесс Япончика»:
«…свидетель несколько озадачил суд, заявив, что беседа с Левинсоном велась вовсе не об Иванькове. “Агент Левинсон сказал мне, что его босс интересуется проблемами русской организованной преступности, – сказал Волошин. – Особенно в связи с контрабандой ядерных материалов”». Под боссом Левинсона имелся в виду начальник «русского» отдела ФБР Рэймонд Керр. В те годы, а речь идет о событиях почти пятилетней давности, «русский» отдел ФБР действительно вел разработки по контрабанде ядерных материалов из бывшего СССР в страны Западной Европы и США. По сути, эта операция фэбээровцев завершилась крахом, и, дабы удержать под собой и без того расшатанные служебные кресла, «рус-ский» отдел спешно переключился на так называемую организованную преступность. Российская пресса стала главным источником информации для американской спецслужбы, где каждую газетную
«утку» из Москвы рассматривали, что называется, чуть ли не под микроскопом. И чуть ли не главными экспертами по «русской мафии» стали в те годы спецагент Роберт Левинсон и его босс – начальник «русского» отдела Рэймонд Керр.
С биографией Левинсона в Америке мог ознакомиться каждый желающий. О нем было известно, что он не раз внедрялся в преступную среду разных стран, по большей части Юго-Восточной Азии, где процветал наркобизнес. Трудно сказать, скольких наркобаронов удалось отправить за решетку Роберту Левинсону, но в начале 1990-х годов он вдруг резко переключился на Россию и, как уже было сказано, вскоре прослыл чуть ли не главным экспертом по «русскому вопросу». И это при том, что Левинсон, отвечая на вопрос, знает ли он русский язык, с напряжением отвечает: «Тшуть– тшуть». Судя по всему, этим словом весь словарный запас русского языка Роберта Левинсона и исчерпывается. Однако именно к нему, спецагенту ФБР, и устремился следователь Зекшен вскоре после того, как возбудил в Женеве уголовное дело против Сергея Михайлова. В нарушение юридических правил беседа Левинсона и Зекшена велась один на один, хотя впоследствии была запротоколирована и внесена в досье швейцарского следователя. Допросов со свидетелем Левинсоном Зекшен провел несколько, и в результате вот какая вырисовалась картина.