Михайлов или Михась?
Шрифт:
– Уважаемая госпожа президент. Уважаемые дамы и господа присяжные. Господин прокурор. Сначала я хочу поблагодарить вас за то, что вы очень внимательно отнеслись ко всем обстоятельствам данного дела, – начал свою речь Сергей Михайлов. – Во время процесса перед вами предстали свидетели обвинения и защиты, вы тщательно изучили все документы, письма, справки, относящиеся к делу. И, наконец, вы выслушали прокурора и защитников. Я не хотел бы сейчас говорить здесь о том произволе, который творился по отношению ко мне на протяжении всех двух с лишним лет, что я находился под стражей. Об этом и обо всем важном говорилось здесь защитой.
Уважаемая госпожа президент суда. Уважаемые дамы и господа присяжные.
Хазов бесследно исчез вместе с адвокатами, но через час объявился в моем номере, куда я отправился коротать время.
– Значит, так, – с порога заговорил Андрей. – Лишними вопросами меня не терзай, я и сам мало что знаю. Но главное – судьиха сказала, что, когда присяжные закончат совещание, она оповестит об этом одного адвоката. Решили, что это будет Маурер. Так что его мобильный включен, ждем звонка. Это все.
– Но хотя бы примерное время определить можно? Сколько они заседать-то будут?
– Ну ты чудак, кто же тебе это скажет. По закону присяжных никто не имеет права ограничивать во времени. Захотят – два дня будут заседать, а захотят – две недели. Адвокаты предполагают, что решение вынесут около четырех часов дня, но это лишь предположение.
– Андрей, еще раз можешь мне подробно объяснить, по какой, ну что ли, технологии присяжные принимают решение?
– Исключительно, чтобы отцепиться от твоих бесконечно нудных вопросов, повторю тебе еще раз то, что уже десять раз рассказывал. Итак. Заседали шестеро основных и трое запасных присяжных. Из основного состава никто не выбыл, так что в совещательную комнату отправились те самые шестеро основных и судья. Трое запасных присяжных в этой комнате не присутствуют. Судья находится там лишь в качестве юридического консультанта без права навязывать решение и даже без права что-либо советовать, если, конечно, присяжные ее сами об этом не попросят. По каждому существенному эпизоду присяжные должны ответить на два вопроса: «Виновен? Не виновен?» Ответы заносятся в протокол формулировками «Да» и «Нет». Если голоса разделились поровну, ответ трактуется в пользу обвиняемого. Если по всем трем пунктам обвинения присяжные скажут «Нет», тогда все ясно. Допустим, по одному из пунктов они скажут «Да», то есть признают Сергея в чем-то виновным. Тогда снова будут говорить прокурор и адвокаты, обсуждая меру наказания. Решение о наказании в итоге уже примет судья. Присяжные слово сказали, а конкретику вносит президент суда.
– А где сейчас Сергей? – спросил я Андрея.
– В тюрьму опять увезли, вот тебе лишнее доказательство того, что уж до обеда-то как минимум никакого решения не будет. Так что пойдем куда-нибудь кофейку попьем.
– Ага, и булок с маслом полопаем.
– Отомстил все же, показал свою истинную сущность. Настоящий интеллигент должен быть благородным.
– Пойдем, пойдем, потомственный интеллигент, только с одним условием – давай все же подтянемся куда-нибудь поближе к Дворцу правосудия, так как-то спокойнее будет.
Мы вышли на улицу. Небо все еще было затянуто беспросветными тучами, дул злой порывистый ветер, но дождь прекратился. К моему удивлению, все кафешки на площади Бург де Фур оказались заполненными. Лица все были знакомые. Не одни мы с Хазовым оказались
– Много они понимают, – буркнул Хазов, густо намазывая очередную булку маслом и отправляя ее в рот. – Сергей сегодня будет спать дома, в худшем варианте – в гостинице. Вот увидишь. Время тянулось томительно долго, незаметно подкрались сумерки, потом наступила и полная темнота. В зале кафе, где мы сидели, неожиданно возник какой-то шум. Все повскакивали с мест, устремились на улицу, и я подумал, что кто-то узнал, что присяжные вышли из совещательной комнаты. Но оказалось, что только что по телевидению передали сообщение, что секретный источник сообщил: присяжные закончили совещание, признали Михайлова виновным по всем пунктам. Журналисты взяли в кольцо адвокатов.
Тем деваться было некуда. Общее мнение защитников высказал Маурер:
– Вот вам, господа, еще одно доказательство того, насколько нездоровый ажиотаж царит вокруг нашего клиента. Никакого секретного источника нет и быть не может. За всю историю существования судебной системы Швейцарии сведения от присяжных ни разу не просачивались наружу. Это исключено. Телевидение блефует, а вас я призываю проявить благоразумие и не поддаваться на эти провокации. Если вы сейчас распространите эту ложь в своих изданиях, то погрешите и против правды, и против совести.
Все снова вернулись за свои столики, а я внимательно следил за Паскалем Маурером, памятуя слова Андрея о том, что именно его известит судья о возобновлении заседания. И все же телефонный звонок я, видимо, прозевал. Увидел только, что Маурер стремглав выскочил из-за стола, а за ним поспешили другие адвокаты. К тому моменту, когда мне удалось попасть в зал, судья, присяжные, адвокат и Сергей Михайлов были уже на своих местах, а адвокаты, забыв про мантии, устраивались позади подзащитного. В зал про-должали врываться толпы людей, царил невообразимый шум, и расслышать в этом шуме хоть что-нибудь было почти невозможно. Судя по всему, судья обращалась к присяжным, требуя ответа на каждый из пунктов обвинения. Громко и отчетливо – дважды – прозвучало слово «нет». И только на третий вопрос присяжные ответили не сразу, они попросили дать им возможность в порядке исключения прокомментировать решение «да». Присяжные отметили, что хотя и признают господина Михайлова виновным в попытке незаконного приобретения имущества, но учитывают при этом, что он попал в эту ситуацию не осознанно, а из-за юридической ошибки, и потому присяжные считают, что это обстоятельство должно быть признано как смягчающее. Прокурор вскочил со своего места и, не дожидаясь, пока судья предоставит ему слово, горячо заговорил – он требовал вынести по данному пункту самое строгое решение, определив максимальный срок наказания.
– Да полно вам, господин прокурор, что вы такое говорите, стыдно даже слушать! – негодующе воскликнул адвокат Алек Реймон. – О каком суровом наказании вы тут нам толкуете? Господин Михайлов отсидел в тюрьме больше двух лет, а подобные деяния, даже если судья это и признает, караются либо штрафом, либо несколькими месяцами чаще всего условного наказания.
Судья Сталдер прервала этот спор, объявив, что удаляется для принятия решения. Она отсутствовала чуть больше двадцати минут и, вернувшись, зачитала коротенькое решение, суть которого заключалась в том, что данной ей юридической властью госпожа президент учла все обстоятельства и пришла к решению освободить господина Михайлова от наказания за попытку незаконного приобретения недвижимости, так как считает, что его вины в этом нет.