Мик Джаггер
Шрифт:
На первый взгляд статья была клеветой в юридическом понимании: она вызывала «ненависть, насмешки или презрение», не защищая истину и общественные интересы, а кроме того, откровенно сочилась злобой. И все равно осмотрительные юрисконсульты могли бы отсоветовать ему подавать судебный иск. Могли бы напомнить о деле драматурга Оскара Уайльда — фигуры не менее спорной в 1890-х, чем Мик в 1960-х, — который отправился в суд, дабы опровергнуть конкретное лживое обвинение в гомосексуальности, хотя был доказуемо гомосексуален, и тем самым разрушил и свою карьеру, и свою жизнь.
Еще они могли бы предупредить, что «Новости мира» и ей подобные газеты давно научились избегать насмехательства над своими идиотскими ошибками
Мик славился осторожностью и холодной расчетливостью, а потому следующий его шаг потрясает своей глупостью. В ближайшие выходные он и Марианна отправились за город, в Сассекс, чтобы закинуться ЛСД с Китом Ричардом.
Говоря по справедливости, кислота была не главным поводом для поездки. «Одинокий холостяк» Кит незадолго до того купил дом — фахверковый коттедж под названием «Редлендс», который шел рок-н-ролльному бродяжьему имиджу Кита как корове седло, — неподалеку от маленького приморского курорта Уэст-Уиттеринг в Западном Сассексе. Мик и Марианна собирались провести там выходные со своими ближайшими друзьями из истеблишмента, Кристофером Гиббсом и Робертом Фрейзером; еще был приглашен Майкл Купер. Брайана и Аниту тоже позвали — Брайан сказал, что слишком занят саундтреком к фильму, но в воскресенье попытается вырваться. Неизлечимая падкость Кита на тусовщиков привела в компанию еще двоих, которые, в отличие от прочих, не пользовались доверием и к узкому кругу не принадлежали. Одного звали Ники Креймер — чудаковатый и довольно одинокий юноша с окраин челсийской тусовки; второму суждено было войти в рок-мифологию под именем Кислотного Царя Давида.
Креймер был хотя бы другом друзей, но о втором госте, двадцатичетырехлетнем американце с худым лицом и короткими кудряшками толком никто ничего не знал. Он походил на американскую артхаусную кинозвезду — молодого Джона Кассаветиса или Бена Газзару. Фамилия его была Снайдермен, хотя в последующие недели в материалах следствия и судебных отчетах его называли Шнайдерманом, а также Снайдерманном. Он прибыл в Лондон из Калифорнии всего пару недель назад, но успел подружиться со всеми «Стоунз» первого ряда, а для Кита стал совершенно незаменим. Как и подразумевает его прозвище, Кислотный Царь обладал замечательным качеством — энциклопедическими знаниями обо всех новых разновидностях ЛСД и почти магическим талантом их раздобывать. Позже Кристофер Гиббс называл его «высококлассным дитятей цветов»; он постоянно оглушал внутренний круг «Стоунз» экзотическими химическими подначками: «Чего? Вы что, правда никогда не слыхали про диэтилтриптамин?»
Кульминацией редлендских выходных должна была стать новая калифорнийская разновидность ЛСД под названием «солнышко», которую Кислотный Царь Давид обещал гостям Кита; утверждалось, что трип от «солнышка» мягче и расслабленнее. Допустим, Мик не почуял опасности, хотя под него уже копали «Новости мира», — ладно; но трезвомыслящий умница Кристофер Гиббс-то почему не догадался? «Я только одно могу сказать, — отвечает на это Гиббс. — Нам всем в то время казалось, что в английской глубинке безопасно».
Вечером в пятницу, 10 февраля, Мик, Марианна и Кит были в студии на Эбби-роуд, смотрели, как «Битлз» работают над новым альбомом, который зрел уже полгода, с самого прекращения гастролей. Записывали «A Day in the Life» —
Запись длилась до утра субботы; затем Кит и его гости — Мик, Марианна, Роберт Фрейзер, Кристофер Гиббс и «Кислотный Царь Давид» Снайдермен — кавалькадой проехали пятьдесят миль до коттеджа в Западном Сассексе. Вместе с Фрейзером в его белом фургоне, обычно перевозившем произведения искусства, сидел его молодой марокканский лакей Мохаммед, которому предстояло кашеварить. Больше никаких гостей не ждали — ну, может быть, назавтра еще приедут Брайан и Анита. Планировался во всех отношениях традиционный загородный отдых — разве что гости в халатах и обвешаны бусами, а не в непромокаемых куртках и резиновых сапогах.
Утром в воскресенье встали поздно, пили, ели, курили, слушали музыку и закидывались синтетическим «солнышком», которое Кислотный Царь Давид привез в дипломате. Настоящего солнышка тоже было вдосталь, хотя стояли холода, и после обеда — вновь соблюдая традиции загородных выходных — компания решила развеяться и прокатиться в фургоне Роберта Фрейзера. Неподалеку стоял дом коллекционера сюрреалистического искусства Эдварда Джеймса — туда пускали публику. В рамках культурного образования Мика Марианна хотела показать ему диван, который Джеймс заказал Сальвадору Дали, в форме губ кинобогини Мэй Уэст, самых сексуальных губ в мире, еще не узнавшем Джаггера.
Оказалось, что дом Эдварда Джеймса закрыт, и два музыканта, два ценителя искусств, одна подруга, один фотограф и два тусовщика отправились на долгую прогулку по окрестным лесам и галечному пляжу Уэст-Уиттеринга (где Майкл Купер сфотографировал, как по-мужски нежно обнимаются Кит и Кислотный Царь Давид). Вернувшись в коттедж, они обнаружили двух нечаянных гостей — Джорджа Харрисона и его жену Патти. Однако мирная атмосфера пришлась Джорджу не по вкусу, и вскоре он уехал в своем тюнингованном «мини», прихватив уступчивую Патти с собой. Брайан Джонс с Анитой так и не появились — им тоже повезло.
Около пяти часов дня в региональном полицейском управлении Западного Сассекса в Чичестере, в каких-то шести милях от Уэст-Уиттеринга, детектив-констебль Джон Челлен подошел к телефону. Голос в трубке сообщил, что в «Редлендс» грохочет «буйная вечеринка» и употребляются наркотики. Информатор, мужчина, отказался представиться и повесил трубку, не успел детектив-констебль Челлен выспросить подробности.
Как и во многих других региональных полицейских отделениях, специального отдела по борьбе с наркотиками в Западном Сассексе не было. Единственным сотрудником, который сошел бы за эксперта по наркотикам, был детектив-сержант Стэнли Кадмор — недавно ему диагностировали опухоль мозга, и он лечился амбулаторно, а между тем переключился на непыльную офисную работу в отдел полицейской разведки. В освободившееся время детектив-сержант Кадмор много прочел о противозаконных веществах; таким образом, во всем отделе уголовных расследований Западного Сассекса он один умел различать ЛСД, героин, кокаин и каннабис и знал, чем пахнут те из них, которые пахнут.