Микстура от косоглазия
Шрифт:
– Вилка! – заорал он. – Что ты тут делаешь?
– Стою вот, общественный транспорт жду.
– Лезь в джип, домой еду.
– Что случилось? – испугалась я. – Ты же обычно раньше полуночи не появляешься!
– Так пистолет забыл, – заорал Вован, – бросил в комнате на столе, потом спохватился! Не дай бог, Кристина заинтересуется, возьмет посмотреть, а ствол заряжен! Залезай скорей!
Я вскочила в джип и посмотрела в тонированное стекло. Варвара Карловна, забыв поставить на скамейку туго набитую торбу и раскрыв рот, смотрела мне вслед.
Дома я сказала Кристине:
– Ворона – чудовище!
Девочка
– Но в одном она права, – продолжала я, – ты, к сожалению, пишешь с ошибками.
– Ненавижу русский язык, – заявила девочка.
– Однако без него никуда, – вздохнула я, – давай наймем репетитора.
– Только не Варвару Карловну!
– Что ты, конечно, нет. У твоих одноклассников есть частные учителя?
Кристя призадумалась.
– Ну… К Лешке ходят и к Мишке…
– Поговори с ребятами, посоветуйся, и пригласим того, кто лучше. Не понравится – продолжим поиск. За свои деньги имеем право выбирать.
Кристина кивнула и кинулась за телефонной книжкой. А я побрела в свою комнату, рухнула на кровать, забыв снять тапки, и стала анализировать собранную информацию. И что я знаю? Ксюша умерла, это точно. Где Аня, неизвестно. Остается слабая надежда на то, что девушка жива, но с каждым днем она тает.
Встречаются семьи, на которые вечно сыплются несчастья. Взять хотя бы Кузовкиных. Аня росла без отца, при маме учительнице, следовательно, особого достатка в семье не было, а девочке хотелось и новых платьев, и игрушек, и сладостей. Потом пришла первая любовь, слишком ранняя беременность и… несчастье: гражданский муж, Ваня Краснов, погиб в Чечне. Бедная Анечка, тяжело ей пришлось в последние месяцы беременности. Ее подруга и соседка Лиза вспоминала, что Елена Тимофеевна не упускала случая укорить дочь, да и потом, после рождения Полины, попрекала Аню деньгами, хотя внучку полюбила от души.
Впрочем, может, Елене Тимофеевне было просто стыдно за то, что Аня «принесла в подоле», и потом, педагогам свойственно постоянно воспитывать домашних. Ну неймется им, не умеют просто жить в семье, вечно всех строят, поучают. Может, то, что Лиза принимала за ругань, было привычным учительским брюзжанием? Похоже, Елена Тимофеевна была добрым человеком, вон как хорошо вспоминала о ней Зиночка. А пятиклассников трудно обмануть, они на пять метров под землей почуют фальшь.
Я вздохнула и села. Да уж, несчастья преследовали Кузовкиных – сначала пропадает Аня, потом страшной смертью умирают ее дочь и мать. Что же меня тревожит в этой ситуации?
Так и не разобравшись, я переключилась на другую тему.
То, что убийцу Ксюши и похитителей Ани следует искать среди клиентов Элизы, ясно как белый день. Но ни Алла Евгеньевна Кусть, ни Сергей Мраков тут ни при чем. Первая не стала ходить к гадалке не потому, что раскусила обман, а потому, что не имеет наличных денег, а второй заявился к Элизе для «перенимания опыта». Значит… Значит, завтра надо к Мамаевой Сильвии Яновне ехать.
Не всегда «спектакли» Эли были столь уж невинны. Сильвия Яновна хотела узнать о судьбе пропавшей дочки, трехлетней Настены. Получается, что Эля замахнулась на киднепинг. Но трехлетняя девочка – это не пуделек. Возможно, ребенок сумел потом описать внешний вид тех, кто его выкрал. Сильвия Яновна узнала, что к делу причастны Аня с Ксюшей, а отец ребенка, наверное, расправился
– Интересно, сколько стоят там апартаменты? – спросил однажды Олег.
– Две тысячи долларов квадратный метр, – тут же ответил Ленинид, – в офигенные деньги квартира влетает! При этом учтите, что они там все больше ста квадратных метров. В общем, нам туда никогда не перебраться.
– Мне и дома хорошо, – возразил Олег.
– Зачем тогда спрашиваешь? – захихикал Ленинид.
– Ну, просто так, из любопытства. А откуда ты про цены знаешь? – запоздало удивился Куприн.
– Так Васька Глоткин, столяр у нас на работе, деньжонок накопил, – засмеялся папенька, – решил свои квартирные условия улучшить и позвонил в эти «Голубые просторы», а там живо объяснили, что Васькиных девяти тысяч баксов аккурат на полсортира хватит.
Следующим утром мне никак не удавалось выскочить из дому. Отчего-то Олег задержался и выполз на кухню только к девяти утра, на мой удивленный вопрос: «Ты не заболел?» – муженек рявкнул:
– Нет, просто решил выспаться.
Потом он сел за стол и мрачно поинтересовался:
– Где мой кофе?
Я хотела с достоинством ответить: «В банке, в шкафу» – и с гордо поднятой головой вырулить из кухни, но у Куприна был такой горестно-несчастный вид, что я вытащила джезву и принялась варить кофе.
– У тебя неприятности? – осторожно поинтересовалась я, когда Олег начал сыпать в кофе сахар.
– Нет, одни приятности.
– Что случилось?
– Ничего.
– Ну милый, расскажи, – залебезила я.
– Ерунда, – отмахнулся муж, – все как обычно, цирк и сумасшедший дом в одном флаконе…
Он явно собирался развить тему, но тут на кухню выползла Марина Степановна и, сердито морща нос, заявила:
– О боже! Тут невозможно находиться! Кто-то просто искупался в дешевом лосьоне после бритья!
Олег встал и пошел в прихожую, я побежала за ним.
– Подожди!
Куприн молча начал надевать сапоги, он согнулся и попытался застегнуть «молнию», но она не поддалась.
– В нее мех попал, – заботливо сказала я, – давай поправлю.
Олег повернул ко мне красное от натуги лицо.
– Сам знаю! – рявкнул он и со всей силы рванул замок.
В ту же минуту он оказался у мужа в руке.
– Ой, – воскликнула я, – теперь надо новую застежку вшивать! Вот неприятность-то!
– Ерунда!
– Но как же! На улице мороз! В чем ты пойдешь на работу?
– В сапогах!
– Но ты у них «молнию» сломал.
– Она сама испортилась!
– Надо было мне разрешить мех поправить.
– Не занудствуй, – коротко бросил Олег и пошел к двери в незастегнутых ботинках.
– Эй, ты куда!
– На работу.
– Но сапоги… Они же…
– Плевать.
– Надень осенние ботинки.
– Господи, как ты мне надоела! – в сердцах воскликнул Олег, выходя на лестницу. – Хуже горькой редьки!