Миланский черт
Шрифт:
На фоне Барбары Петерс администратор выглядела дурнушкой, с помощью которой красивая подруга старается подчеркнуть собственную привлекательность. Но без этого противопоставления она была вполне хороша собой. Круглое лицо, черные волосы, короткие, как у новобранца, и улыбка — такая, словно фрау Кайзер целый день радовалась предстоящей встрече с Соней. Теперь, когда она встала, Соня увидела, что она была очень маленького роста. Пожалуй, слишком маленького для стойки портье, за которой ей предстояло торчать целыми днями. Кайзер протянула Соне кольцо с двумя ключами, и ее новая начальница сказала:
— Игорь проводит
Соня ненавидела мансарды с их наклонными потолками. Они напоминали ей то время, когда она ходила с брекет-системой (которая тогда еще не была модным аксессуаром) и была на голову выше всех интересующих ее мальчишек. Наклонный потолок в ее комнате был окрашен в фисташковый цвет, самый подходящий для молоденьких девушек, по мнению ее матери, которая ничего не понимала в этих самых «молоденьких девушках». Наклонная плоскость над головой вызывала у нее ощущение, как будто она вот-вот скатится вниз, как с катальной горки.
И вот теперь в ее новом жилище была такая же наклонная плоскость. Только не фисташковая, а обшитая деревом. Что, пожалуй, еще хуже. Это напоминало ей комнату в квартире, которую они снимали в Бернских горах и стены которой были такими тонкими, что она становилась невольным свидетелем каждой родительской ссоры. И каждого примирения.
Соня отодвинула занавеску и открыла окно. Комната, как оказалось, была расположена хотя бы не так высоко, как обычно мансардные помещения: крыша отеля с ее сложным рельефом в этом месте как раз представляла собой нечто вроде глубокой впадины. Крона березы, ветви которой, казалось, можно было потрогать рукой, скрывала большую часть пейзажа и вызывала чувство защищенности.
Комната была маленькая, метра три на четыре. Тумба-умывальник, платяной шкаф с овальным зеркалом и узкая кровать с тумбочкой — явно ровесники отеля, — судя по всему, недавно побывали в мастерской, где из них попытались вытравить их затхлый дух. Но, как показалось Соне, попытка эта не увенчалась полным успехом.
Перед окном стоял письменный стол шестидесятых годов, рядом с ним — кожаное кресло оливкового цвета, тоже часть первоначального инвентаря отеля. Самыми современными предметами обстановки были дешевый телевизор на поворотной консоли, прикрепленной к наклонной стене, и телефон.
Ванная — огромная, облицованная черным и белым кафелем, со старомодным умывальником, таким же унитазом и ванной на львиных лапах — примирила Соню со всеми недостатками ее нового жилья. Через матовое окно в наклонном потолке сочился серый, мутный свет ранних сумерек. Вероятно, раньше это была общая ванная на этаже, от которой позже отрезали часть площади для маленькой спальни.
Соня села на кровать. За окном слышался шорох дождя в листве березы, за которой открывался вид на дорогу и скалистый синевато-серый склон горы. Она закрыла окно и принялась распаковывать клетку с Паваротти.
Посреди ночи она проснулась от сердцебиения. Ее испугал какой-то звук. Возможно, это был удар церковного колокола, который где-то вдали отбивал каждую четверть часа. А может быть, кто-то, кому не спалось. В этих старинных домах слышен каждый шаг. Она затаила дыхание и прислушалась.
Темным силуэтом на кресле была ее одежда, это она уже знала. Она поняла это, когда точно так же проснулась в первый раз. Она встала, включила свет в ванной и притворила дверь, оставив узкую щель. Луч света прорезал комнату, лишив ее зловещей таинственности чужого жилья.
Ей надо было больше выпить за ужином, тогда бы она сейчас нормально спала.
— Я буду пить воду, но вы не обращайте на меня внимания, — сказала Барбара Петерс. — Если вы за ужином выпьете вина, я в обморок не упаду.
Соня ограничилась бокалом фельтлинского. Ей это не составило труда: ее сдержанность была обусловлена качеством вина.
Все сотрудники отеля ужинали в ресторане — чтобы обслуживающий персонал не терял форму. Перед этим Барбара Петерс показала Соне отель, который она, по ее выражению, вернула к его субстанции с помощью своего архитектора-оформителя. Используя первоначальные чертежи и фотографии 1913 года, они, так сказать, отменили все попытки прежних владельцев модернизировать отель, но подняли инфраструктуру на принципиально новый уровень. Их собственная попытка придать старому клоповнику юношеское обаяние оказалась не совсем удачной. Угрюмость и затхлость, от которых они хотели избавиться, местами даже проступили еще более отчетливо. Проблема заключалась не в обстановке. Проблема заключалась в архитектуре.
В «Гамандере» было двадцать восемь номеров. Из них шесть полулюксов и четыре люкса, три стандартных и один двухэтажный в башне. Все они были с любовью, но лаконично обставлены современной изысканной мебелью. Лишь часть вещей были взяты с чердака.
Велнес-центр, мощный клин из стали, гранита и стекла, вбитый в левый фасад этого исторического монстра, не отличался обычным для подобных заведений дизайном, способствующим психологическому комфорту гостей, но вселял своей минималистской строгостью медитативный покой. Здесь имелось два бассейна: один плавательный и один лечебно-профилактический, с температурой воды — насыщенной натуральными солями — тридцать семь градусов. Он на треть находился под открытым небом, и в холодные дождливые ночи над ним вздымались освещенные прожекторами клубы пара. Четыре водопада геометрических форм обеспечивали оптимальный уровень суггестивного шума.
Расположенная рядом с термальным бассейном лестница вела в подвальный этаж. Там находились римско-ирландские и гидромассажные ванны, душевые кабины, сауны, парные, бассейны с холодной водой, массажные и лечебно-процедурные кабинеты, зал отдыха. Все помещения были сложены из плотно пригнанных друг к другу полированных гранитных квадров и напоминали своим безмолвием и аскетизмом погребальные камеры.
Здесь ей предстояло проводить большую часть своего времени. Вместе с коллегами, фрау Феликс и Мануэлем.
Фрау Феликс была коренастая черноволосая женщина очень маленького роста, по Сониной оценке, немного старше шестидесяти лет. Она родилась здесь, в горах, но большую часть жизни провела вдали от родных мест, зарабатывая на жизнь лечебной гимнастикой, и лишь два года назад вернулась в Валь-Гриш. До поступления на работу в «Гамандер» она оказывала физиотерапевтические услуги на дому.
За ужином фрау Феликс больше молчала, но Соня заметила, что она украдкой за ней наблюдает. Самой странной деталью ее внешности были экстравагантные, причудливо изогнутые очки, за толстыми стеклами которых глаза казались огромными и размытыми.