Миллион черных роз
Шрифт:
— Так где вы простояли в пробке? — настойчиво спрашивал следователь.
— На набережной Фонтанки, — проронила Лола и увидела, как в глазах его проявилось разочарование.
«Поди-ка проверь! — злорадно подумала она. — Если на Фонтанке вечно пробки».
— В объезд никогда не пробовали?
— Зачем! — Лола пожала плечами. — Я всегда так езжу.
Крачкин отступился, решив, что Лола дура и не умеет ездить по городу, как, впрочем, многие женщины, чего от них ждать? Только мешаются под колесами нормальных автомобилистов.
— Перейдем к делу, — сухо сказал следователь, — в лаборатории исследовали орудие убийства, там обнаружены отпечатки пальцев. Чтобы их идентифицировать, нам нужно взять ваши.
— Вот как? — Лола подняла брови. — И только мои?
— Не только ваши, — Крачкин опустил глаза и облизал узкие губы, — но ваши отпечатки — в первую очередь. Должен вас сразу предупредить, что отказом вы затрудняете работу следствия.
— Я не отказываюсь, — буркнула Лола, хотя внутри у нее все кипело.
Ленька умрет со смеху! Добровольно дать свои отпечатки пальцев полиции. Это при ее-то криминальной профессии!
Лола уже забыла, что своей основной профессией считала игру на сцене. Теперь это как-то выскочило у нее из головы. Теперь она беспокоилась, как бы противный следователь не стал копаться в ее прошлом. Стоит ему спросить, в каком театре Лола работала раньше, и вообще, что делала, Лола будет, что называется, иметь бледный вид. Потому что она два года не играла ни в каких театрах, ей не на кого будет сослаться. Она вообще много времени провела за границей, да еще по чужому паспорту. Кстати, может, это и к лучшему. В крайнем случае можно сказать, что уезжала к любовнику куда-нибудь в Череповец или Кологрив. Пускай проверяют!
Садовод-любитель, который делил кабинет со следователем Крачкиным, любезно согласился проводить ее в лабораторию, очевидно, ему нечего было делать. Лолу провели куда-то в глубину коридора, где в маленькой захламленной комнатке крошечного роста лысый мужичонка выпачкал ей пальцы черной краской и прижал к бумаге. На бланке был заголовок: «Отпечатки пальцев задержанного», что Лоле чрезвычайно не понравилось. Еще больше ее рассердил тот факт, что в туалете, куда привел ее огородник, чтобы вымыть руки, отсутствовала горячая вода, мыло и полотенце. Отскребая с пальцев жирную краску, Лола чуть не плакала.
Кабинет Крачкина ей пришлось искать самой, потому что «огородник» куда-то испарился. Лола постучала и услышала какие-то невнятные звуки, которые посчитала за разрешение войти. Василий Терентьевич сидел за столом и ел бутерброд с полукопченой колбасой.
— Простите, — слегка растерялась Лола, — можно зайти?
Никто ей не ответил, Крачкин был занят пережевыванием пищи. Судя по оставшейся части, бутерброд был изначально огромен.
— Мне подождать? Или можно идти? — безнадежно спрашивала Лола.
Крачкин досадливо поморщился, проглотил последний кусок бутерброда и сказал хрипло:
— С вас сняли отпечатки? Ну так ждите, когда из лаборатории ответ придет. Посидите пока в коридоре, — он икнул.
«Чтоб тебя тем бутербродом разорвало!» — подумала разозленная Лола.
В коридоре стояло несколько сколоченных вместе стульев — примерно таких, какие раньше украшали залы кинотеатров в заштатных поселках городского типа или домов культуры в колхозах средней руки.
Лола села на стул, ощутив своей филейной частью плохо забитый гвоздь, устроилась поудобнее, насколько это было возможно, и приготовилась к долгому ожиданию. При этом она очень пожалела, что не взяла с собой текст новой роли.
В коридоре было малолюдно, хотя изредка пробегали из кабинета в кабинет озабоченные сотрудники, прижимая к груди толстые картонные папки или стопки служебных бумаг.
Минут через десять возле Лолы остановились двое молодых людей с растерянным и ищущим видом.
— Девушка, — обратился к Лоле один из них, — вы не могли бы поучаствовать в опознании?
— А что нужно делать?
— Ты что, Вадик, — придержал коллегу за локоть второй мужчина, — тебе эта девушка совершенно не подойдет. Твоей подозреваемой пятьдесят восемь лет и она весит чуть ли не центнер.
— Ну где я сейчас найду двух таких теток! — простонал Вадик. — Ну ладно, девушка, извините…
Двое страдальцев медленно удалились по коридору.
Лола уныло уставилась в вывешенный на стене план эвакуации здания и вдруг увидела неторопливо приближающегося к ней по коридору Николая Афанасьевича Аветисова.
Никаких сомнений не было, это был именно он. Лола полезла в сумочку, вытащила платок и уткнулась в него носом, симулируя внезапный приступ аллергии. Она не думала, что Аветисов ее узнает — во время их последней и единственной встречи она была загримирована под деревенскую простушку — но тем не менее не могла преодолеть растерянность и испуг.
Интересно, что он здесь делает? Перешел улицу в неположенном месте и теперь приглашен для воспитательной беседы?
Николай Афанасьевич остановился перед той же самой дверью, возле которой томилась в ожидании Лола, и решительно вошел в кабинет.
Лола завертелась на своем инвалидном стуле, изводясь от желания выяснить причину посещения Аветисовым следователя. В конце концов, не в силах больше бороться с этим чувством, она встала, бесшумно приоткрыла дверь кабинета и замерла в закутке за стеллажом с бумагами, прислушиваясь к разговору.
— Как давно вы не встречались со своей бывшей женой? — раздался характерный скрипучий голос следователя Крачкина.
— Больше года, — лаконично ответил Аветисов.
— А у нас есть сведения, что вы поддерживали с ней отношения, — проскрипел следователь.
— Какие там отношения! — Аветисов явно нервничал. — Я Валерию не видел с позапрошлого лета!
«Валерию? — мысленно повторила Лола. — Интересно, что это за Валерия? Имя не такое уж распространенное…»
— Значит, так и запишем в протоколе, — протянул Крачкин с невероятно занудной интонацией, — свидетель Аветисов утверждает, что не видел свою бывшую жену Валерию Борисовну Кликунец с лета одна тысяча девятьсот… простите, с лета двухтысячного года… Верно?