Миллионщица
Шрифт:
– Увидимся!
Часа через полтора зашла любопытствующая соседка Вера Павловна или попросту Верунька. Клавдия готовила ужин – пекла сырники. Покушать вкусненького любила и кулинарничала в охотку Верунька примостилась на табуретке между столом и дверью, тараторила без умолку, а взгляд, как магнитом, притягивался трёхлитровой банкой сметаны. Дразнящий фактор перевёл разговор на злободневную тему трудностей харчевания – какие, дескать, времена пошли, в магазинах всего полно, а не укупишь. Да и разве сравнишь магазинную сметану с домашней, деревенской. Клавдия достала из шкафа литровую банку, натолкала полнёхонькую деревенского деликатеса. Соседка пожеманничала, но взяла, едва не урча от удовольствия.
– Сейчас и в
– Это как же в городе держать – на балконе, что ли? – фыркнула Клавдия. – Вон, один комик, по телевизору показывали, в туалете поросёнка вырастил.
– Почему на балконе? В Мысках землю под застрой дают, – горячо, словно по великому секрету сообщала заповедную тайну, зашептала Верунька. – Землю у колхоза отсудили, по пятнадцать соток нарезают. Стройся, скотину разводи. Я своему говорю – давай возьмём, дом построим, скотину разведём, хоть жрать чего будет, квартиру продадим. Так куда там! Я, отвечает, не знаю, с какой стороны к корове подходить. Я тоже не знаю, так что с того? У людей бы поучились, поспрошали, чо к чему. Нет, и всё тут – пока построишься, горб наживёшь. А люди беру-ут, – молвила с досадливой завистью. – Пока своего уговорю, и земля кончится.
Клавдия завершила стряпню, отложила полдюжины сырников на тарелочку, поставила перед Верунькой.
– Возьми к сметане, глядишь, разохотится твой благоверный. Что почём, не знаешь? За землю-то? – спросила так, без умысла, для поддержки разговора.
Верунька непроизвольно облизнулась, сглотнула – аромат от румяных пышечек исходил преаппетитнейший.
– Да почём я знаю. Говорят – десять тысяч за отвод: обмер, документы. Земля-то бесплатно, ну, потом налог посчитают. Ссуду дают на строительство.
– Это фигня – десять тысяч. А ссуду под какие проценты?
– Вот этого не знаю. Говорят, банк двух поручителей требует ещё.
Клавдия уже морщила лоб.
– Ссуда для лопухов: миллион дадут, два отдай. Деньги надо иметь, – молвила назидательно.
Спозаранку в понедельник Клавдия отправилась выполнять поручение отца. Ссора ссорой, но до бессмыслицы доходить не стоило.
Отец с матерью задумали колоть тёлку-двухлетку, в деревне продавать некому, а хотелось сбыть мясо подороже. На рынок не пошла: мафия инородцев диктовала свои условия – на продажу мясо принимали задёшево. Самим у прилавка стоять тоже не с руки. Стой и гадай – то ли всю выручку отберут, то ли половину. Имелось у Клавдии на примете заведеньице – кафе не кафе, столовка не столовка, пищеточка, одним словом. Но пищеточка с поползновениями на шик: по вечерам бегающими огоньками переливалось название – «Парус». (Каким ветром в их степи занесло этот парус?) У входа дымились жаровни с шашлыками, в летние месяцы на тротуар выставляли четыре столика под зонтами, и два лохматых существа – парень и девица – выделывались под гитару. Держал пищеточку чечено-армяно-азербайджанец Артур. (Хрен их разберёт, этих грёбаных кавказцев, кто они такие, поналезли как тараканы во все щели.)
«Офис» располагался отдельно в кирпичном домике с высокой островерхой крышей и состоял из двух комнат и узкого коридорчика. Стукнув пару раз для приличия костяшками пальцев в дверь, Клавдия заглянула в кабинет. Тонкогубый горец с мощной чёрной шевелюрой сидел за столом и, размашисто жестикулируя, распекал подчинённого. Посетительницу выпроводил энергичным взмахом руки.
– Погоди, подожди там.
Отпрянув, Клавдия вернулась в коридор и пристроилась на подоконнике. Дверь осталась непритворённой, и до неё долетал ругательный разговор. Собственно, это был не разговор, а монолог, в котором экспансивный кавказец выплёскивал эмоции и перечислял статьи издержек, словно крысы мешок зерна, уничтожавшие добытые
– Так работать будешь, не то что процентов, а и зарплаты не получишь, и вообще на хрен выгоню. Племянник давно пишет – на работу просится, его возьму. Моё слово твёрдое – колбасный цех откроем, проценты платить буду, – на этом разнос окончился. – Позови красавицу, чего ей надо.
Но за красавицей уже захлопнулась входная дверь.
Клавдия медленно шла по краю тротуара. Мыски, мясо, – клеймёное и неклеймёное, – Артур, отцовский «Москвич» складывались в мозаику, общий узор ещё едва проступал, но тенденция к системе проклёвывалась. Главное, игра стоила свеч, если всё как следует обдумать и обмозговать. Предприятие прорисовывалось превыгоднейшее. Крестьянскую избу она строить не будет…
Рядом ойкнул автомобильный гудок, глухо щёлкнула отворяемая дверка, и весёлый голос произнёс:
– Доброго вам здоровьичка, Клавдия!
Клавдия сдержала шаг и оглянулась. Из приткнувшихся к тротуару канареечного цвета «Жигулей» выбирался давешний попутчик.
– Садитесь, подвезу, – шустрый Вася уже придерживал даму за локоть.
Клавдия размышляла секунду. Села, набросила ремень, поправила юбку, спросила с иронией:
– Что ж это вы, своя машина, а на автобусе ездите? На бензин не хватает?
Вася засмеялся.
– Да почему? Хватает. Аккумулятор сел, на подзарядке стоял, а запасной прошляпил. Сапожник без сапог, одним словом, – остановившись у светофора, закурил, выдохнул дым в окошко. – Клиент позвонил – в понедельник ехать за тридевять земель собрался, и зажигание барахлит, – приглашающе засиял зелёный глаз, Вася включил передачу, набрал скорость и продолжал на ходу: – Ещё скатался зазря – у клиента денег – всё под обрез. Побожился через неделю рассчитаться. Да он мне знакомый, поэтому и поехал.
– Да, Вася, бизнесмен из тебя хреновый, – Клавдия зевнула. – Мне вообще-то не домой, в городскую администрацию, потом в Мыски.
Вася раздумывал недолго.
– Заглянем в мастерскую, если ничего срочного нет, с нашим удовольствием, и в администрацию, и в Мыски свожу.
– Бензина-то хватит? – Клавдия взяла тон насмешливый, куражливый, даже не просила подбросить туда-сюда, а соглашалась принять услугу из великой милости.
В мастерской Вася провёл минут двадцать, к машине подбежал иноходью, виновато пробормотал:
– Кое-как отпросился. Да мне с утра домой кой-чего привезти надо было, вот он и разорался. Ничего, вечером всё сделаю, какая разница, всё равно ещё дверки править.
Не доехав до администрации, пассажирка велела остановиться у гастронома с претенциозной вывеской «Супермаркет».
– Я на пять минут, – сообщила, глянув на часы.
Вернулась из супергастронома с ярким полиэтиленовым пакетом, плоско обтягивающим покупку. Усевшись, Клавдия извлекла из пакета длинную красную коробку с колоритным рисунком – букет оранжевых роз и ваза, наполненная коричневыми конфетами импозантной формы. В иностранных языках Вася был не силён и лишь понял, что коробка наполнена шоколадным ассорти. Налюбовавшись покупкой, Клавдия пояснила: