Миллионщица
Шрифт:
Часть расформировали, и городок превратился в стылые, никому не нужные кирпичные коробки. Сюда приехали, потому что её родители здесь живут, оба учители, сейчас на пенсии. Мужу пенсию задерживают, как и родителям, кое-как устроился водителем, три месяца отработал, ещё денег не видел. Старший сын поступил в институт, средний и младший учатся в школе. Вшестером в двух комнатах тесновато, вот и решили квартиру снять.
– Всё это временно, Михаил духом не падает, с друзьями переписывается. Где-нибудь да подвернётся подходящая работа. Переедем, обоснуемся, дети пока у родителей поживут, – откровенничала жиличка под взглядом квартирной хозяйки.
Разговаривали на кухне, Ольга Антоновна готовила обед – отваривала макароны и поджаривала с луком
«Надо же, – думала про себя Клавдия, – денег нет, жрать нечего, а детей в институтах учат».
– А что ж ваш Михаил водителем работает? – губы тронула улыбка. – Вон, поглядишь, послушаешь, – военные и банками, и фирмами заправляют. Звание, конечно, не генеральское, но и не маленькое. Покрутиться не умеет, что ли?
– Почему не умеет? Не может. Это разные вещи.
– Ну, сказать всё что угодно можно. Размазня он, ваш Михаил, так я думаю, – резюме Клавдия подвела без всякого стеснения.
Назавтра, разъезжая по городу, заглянула к жильцам. Открыл самый младший – десятилетний Виталик. Не заходя в квартиру, Клавдия подала озадаченному шпингалету пакет с творогом и трёхлитровую банку молока.
– Бери вот, а то ещё с голоду помрёте. Матери скажи – банку потом заберу.
Сентябрь выдался горячим. К приобретённым пиломатериалам Клавдия для возведения тёплой стайки привезла шифер и машину отбракованных, но вполне годных для строительства шпал. Вася удивлялся:
– Да ты никак ферму отгрохать собралась. Куда нам столько?
Клавдия, сосредоточенная, нахмурив брови, отвечала односложно:
– Хочу в достатке жить. Дом на что строить будем? Вот на скотине и построим.
Из деревни, под поручительство отца – выделил литр самогонки – привезли от родителевых соседей циркулярку. Василий готовил горбыль, Клавдия, не разгибая спины, неделю строчила на машинке – деньги кончились, а самый распоследний бомж за самые клятвенные обещания горбатиться не станет Клиентуру подбирала с толком – из свежевылупленных – и за неделю настрочила кругленькую сумму. Работать она умела. С той же флягой съездили в то же место, и на следующий день на участке раздавались голоса небритых мужичков. Клавдия с надеждой поглядывала на свекольное поле, но уборка всё никак не начиналась и не начиналась. Двадцать пятого заморосил дождичек, и мужички устроили саботаж – как бы с крыши не скатиться. Покладистый Вася согласился с хитрованами, но Клавдия голосисто устыдила саботажников:
– Да вы мужики или бабы брюхатые? Верёвками привязывайтесь, если боитесь… моржовые. Сегодня разве дождь? Вот завтра польёт, а стайка некрытой останется, бога побойтесь…….
Мужики молчали, самый небритый молвил резонно:
– Ты не лайся, вообще уйдём. У тебя свой интерес, у нас свой, понимать должна.
– Ну ясно. Хрен с вами… моржовые. По пузырю на нос добавлю, но чтоб сегодня закончили.
Мужики побухтели, согласились, но с оговоркой:
– Мы согласные, токо вместо верёвки ещё сейчас по стакану навали.
Клавдия плюнула, ещё разок матюкнулась, сходила в баню за бидоном.
Вася трудился вместе со всеми, вечером за компанию под хохот сотоварищей потребовал и себе долю, да верная супруга вовремя в бок толкнула.
– Сдурел, что ли, пойло это хлебать. Ладно уж, бог с тобой, у меня настоящая припасена. Спроваживай их поскорей со двора, разойдутся, тогда и выпьешь. Пей уж, коли душа загорелась. Раз кончили, дам на завтра выходной.
Сама приняла на донышке стакана, благоверный прикончил всё остальное, выпил вторую бутылку и, поражая супругу выносливостью, потребовал третью. Клавдия кое-как угомонила жаждущего Васю, настроение у того круто изменилось, и он возжелал женского тела. Полночи Клавдия ублажала неутомимого супруга, в конце концов, не выдержала и закрылась в машине. Проснулся половой гигант около полудня от рокота мотора. Выйдя из бани, первым делом сунулся к бочке. Вода наполняла ёмкость лишь наполовину и успела нагреться. Поплескавшись,
– Это чего будет? – спросил Вася, подойдя к жене, и тут же задал следующий вопрос: – Фляга где?
– Спрятала, не ищи даже, не найдёшь. Ладно уж, в «Жигулях», в бардачке жестянка с водкой лежит. Похмелишься, в себя придёшь, навози воды, да бери лопату и ровняй углы. Погреб это. Свёклу сюда свалим.
– Свё-ёклу? А зачем?
– Раз говорю, значит, надо, – расспросы вызывали у Клавдии недовольство. – Иди, похмеляйся.
Ополовинив банку прямо возле «Жигулей», Вася ощутил радость бытия, сел на лавку возле бани, благодушно прищурился. Клавдия вынесла тарелку с крупно нарезанным салом и хлебом, поставила рядом.
– Закуси как следует, а то развезёт.
Вася послушно съел пару ломтиков сала, откусил хлеб, хлебнув из банки, спросил насмешливо:
– А чо это ты, прям как дама, шею шарфиком повязала?
– Чо-чо? – передразнила Клавдия. – … ночью. В машине ночевала.
Муж фыркнул.
– Радовалась бы.
– Ну и дурак же ты. Мне, чай, не семнадцать лет, чтоб всю ночь трахаться.
Вася допил водку, съел сало, покурил и впрягся в работу – возить от соседей через дорогу воду флягой на тачке. Вчерашний Клавдин прогноз не сбылся, вместо дождя палило солнце, как летом, и похмелье с бедолаги выходило обильным потом.
Поле всё-таки загудело – взад-вперёд медленно, но неуклонно по нему двигались тракторы с прицепленными сзади каракатицами, из длинных хоботов которых в подъезжающие самосвалы сыпалась свёкла. Улучив момент, когда УАЗик с начальством исчез из вида, Клавдия пошла на поле. Ходить пришлось дважды, и пропадала она там часа по полтора-два, но добилась своего – вечером, в сумерках, к свежевырытому погребу двумя рейсами подъезжал ЗИЛ, загруженный свёклой выше кабины. Уже в темноте вдвоём с мужем погреб закидали горбылём. С этих пор у Василия появилась новая забота – свёкла: помыть, нарубить, сварить. Варил на очаге во дворе, освобождая территорию от куч подсохших за лето веток. В корм шла и сырая, и варёная, преимущественно свиньям: чрезмерное количество сладости в коровьем рационе являлось нежелательным. Специфический процесс шёл непрерывно – «бурда» квасилась в трёх флягах. Аппарат, ещё летом, сварганил простецкий – в качестве ёмкости использовалась двадцатилитровая фляга, вместо змеевика – четвертьдюймовая трубка длиной полтора метра, вваренная в железный же короб. Первый опыт дал положительный результат – пробу снял самолично. Сбыт продукции Клавдия взяла на себя.
Из-за своеобразного запаха самогонка у знатоков котировалась ниже сахарной. Главная предпринимательница в сердцах материлась – не один ли им хрен, чем она пахнет? Какую только гадость не хлебают, а тут на тебе – запах неприятный. Какие мы нежные! Но, несмотря на свойство, ухудшавшее товарное качество продукта, посетители, особенно с наступлением сумерек, частенько беспокоили цепную Джемму. У Тушкана проявился характер, абсолютно не соответствующий овечьему облику. Его щучьи зубы так и норовили впиться в ноги гостей. Хозяйка деланно сердилась – пусть знают, что со злыми намерениями в этот двор соваться нечего – и запирала собачонку в сарай. Всё же велела мужу закрепить вдоль дорожки стальную проволоку, и в отсутствие хозяев Джемма курсировала от стаек до калитки.