Милорадович
Шрифт:
«По приказанию Главнокомандующего с королевской прусской гвардией и 2-й дивизией пошел я в подкрепление войск генерала графа Витгенштейна, и внимание мое отвлечено было от деревни Госса, но вскоре по его же приказанию возвратил дивизию в соединение с первой. Неприятель между тем оттеснил войска на конечности правого крыла и в больших силах атаковал деревню. За ними приближались многие другие войска. Огонь начался жесточайший. Лейб-гвардии Егерский и Финляндский полки, с неимоверной храбростью сражающиеся, уступали уже превосходному неприятелю. Стрелки уже угрожали артиллерии нашей. Сильный с батарей огонь загорелся с обеих сторон. Сквозь град ядер проводил я лейб-гвардии Гренадерский полк к деревне Госса и с удивлением видал равнодушие к опасностям молодых людей, большей частью полк сей составляющих. Генерал-майор Желтухин [1477] , впереди полка мужеством своим и хладнокровием ободряя, ударил в штыки. Лейб-гвардии Егерский и Финляндский полки стремительно ворвались в средину неприятеля. Санкт-Петербургский и Таврический гренадерские полки, с отличным мужеством им содействовавшие, много способствовали, и в мгновение деревня была во власти нашей. Ничто не остановило храбрые полки наши. По телам неприятеля дошли они до его линий. Уже свезены были его батареи. На полверсты
1477
Желтухин Петр Федорович(1777—1829) — генерал-лейтенант (1829), киевский военный губернатор.
1478
Поход русской армии против Наполеона… с. 353—354.
«На одном из переходов… австрийский император прислал к государю несколько орденов для генералов и офицеров, находившихся при его величестве в Лейпцигском сражении. Мне пожалован был крест Леопольда 3-й степени. Граф Милорадович, узнав о сем, снял с себя знак сего ордена, который он давно уже имел, и просил меня принять оный от него на память», — вспоминал Михайловский-Данилевский [1479] .
«Зимнее солнце 1814 года озарило последние подвиги французского оружия, подвиги последней горсти храбрецов Великой армии и необученной молодежи. Канонада Шампобера и Монмираля была последним отголоском громовых раскатов Риволи и Маренго, Аустерлица и Ваграма. Это — отчаянная борьба, отчаянный вызов Наполеона своей судьбе» [1480] .
1479
Михайловский-Данилевский А.И.Журнал 1813 года//1812 год. Воспоминания воинов русской армии. с. 372.
1480
Керсновский А.А.Указ. соч. с. 285.
17 (29) января произошло Бриеннское сражение; 20-го — при Ла-Ротьере.
«Неприятель расположен был параллельно против нас на небольшом возвышении, правый фланг его занимал деревню Ла-Ротьер, многочисленная артиллерия прикрывала весь его фронт… Топкие поля от времени года затрудняли движение артиллерии, и потому часть орудий оставлена была на позиции, а лошади их припряжены были к остальным, с которыми начальник артиллерии генерал-майор Никитин быстро двинулся на неприятельские батареи, поражая их беспрерывным огнем. Вслед за ним вся пехота наша, подкрепленная конницей, скорыми шагами пошла в атаку; перед началом дела я созвал всю линию стрелков моих, чтоб не замедлить движения напрасной перестрелкой. Колонна моя, приблизясь к неприятелю, пошла на штыки, невзирая на осыпающие ее картечи… Французы не устояли, центр их был сбит и преследуем штыками 6-го корпуса, и взято им с боя 30 орудий; между тем неприятель упорно держался в деревне Ла-Ротьер. Я отделил часть 18-й дивизии туда на подкрепление графа Ливена [1481] , и наконец, при наступлении уже ночи, деревня была очищена. И так французы под личным предводительством Наполеона были совершенно разбиты. Взято до 80 пушек и более 5 тысяч пленных» [1482] .
1481
Ливен Иван Андреевич, князь(1768—1848) — генерал-лейтенант.
1482
Щербатов А. Г.Указ. соч. с. 97—98.
Говоря о дальнейших событиях, можно перечислить все знаменитые сражения на французской земле и, назвав имя графа Милорадовича, добавить лишь слово, как на старинной медали, — «Был».
В середине марта — или, по европейскому календарю, к его исходу — русская армия и ее союзники оказались у стен Парижа.
«Между 5-м и 6-м часом утра раздалась пушечная пальба, и сражение загорелось. На твердые позиции: Бельвиль, Роменвиль и Бютшомон напали прежде всего. Генерал Раевский выбил из Пантеня неприятелей штыками. Другие высоты старались обходить. Множество стрелков распущено было по садам и перелескам. Ружейная пальба гремела беспрерывно. Но Блюхер и принц Виртембергский не могли так скоро, по назначению своему, справа и слева, прийти. Одним же войскам Раевского, начавшим сражение, поддерживать его было тяжело. Наполеон мог поспешно возвратиться и внезапно загреметь в тылу. Париж, услышав гром его, стал бы защищаться до последней возможности, и тогда союзники, на краю желаний своих, увидели бы себя в положении крайне невыгодном. Одна минута могла дать крутой оборот делам; но генерал граф Барклай-де-Толли сделал решительное соображение, пустил лучшие резервные войска в дело — и дело взяло счастливый ход. Граф Милорадович ввел все гвардии в огонь и управлял движениями оных» [1483] .
1483
Глинка Ф.Н.Письма русского офицера. с. 124.
«Наконец приехал сам фельдмаршал Барклай-де-Толли и приказал мне идти в атаку. Мы двинулись и встречали на каждом шагу сильное сопротивление; но когда мой Малороссийский [гренадерский] полк бросился на батарею и захватил ее сразу, то французы бежали. Мы за ними вошли в предместье. Вдруг приезжает граф Милорадович и едет со мною впереди. Не проехали мы и десяти шагов, как прискакивает адъютант с известием, что сдается французская колонна. Милорадович понесся вперед; я за ним. Мы въехали прямо в эту колонну втроем: Милорадович, я и адъютант. Милорадович кричит: "Rendez-vous!" [1484] Какой-то французский майор отвечает: "Nous ne nous renderons pas. On nous a dit, que la France est forte" [1485] . Милорадович видит вдали несколько малых кучек наших стрелков и кричит им, чтобы они стреляли… Я его за фалды. По счастью нашему, французы так оторопели, что отошли, а мы вернулись назад… — вспоминал Паскевич. — Гренадерская 2-я дивизия атаковала деревни Бельвиль и Мениль-Монтань и под начальством графа Милорадовича дошла до заставы Парижской, причем овладела семью орудиями и множеством пленных» [1486] .
1484
Сдавайтесь! (фр.).
1485
Мы не сдадимся, нам говорили, что Франция сильна (фр.).
1486
Щербатов А. И.Генерал-фельдмаршал князь Паскевич… с. 246—247.
«Вскоре граф Барклай-де-Толли, при содействии графа Милорадовича и Раевского, овладел Бельвилем, последней с восточной стороны обороной Парижа. Мармон, желая избавить защищаемый им город от последствий, сопровождающих приступ, принужден был просить пощады, прибегнул к переговорам» [1487] .
«Подъезжая к заставе, я посылаю парламентеров, чтобы они заставу сдали. Ко мне выскочил французский подполковник с криком: "Retierez-vous! L'armistice est signe" [1488] . Я отвечаю, что беру сейчас заставу силой, ибо о перемирии я ничего не слыхал. С двумя батальонами Малороссийского полка я, прогнав французских стрелков штыками, вхожу в заставу. В это время слышу сзади меня уже русский крик: "Перемирие подписано! Повелено остановиться!"» [1489]
1487
Бантыш-Каменский Д.Н.Указ. соч. Ч. 3. с. 223.
1488
Отступайте, перемирие подписано (фр.).
1489
Щербатов А.П.Генерал-фельдмаршал князь Паскевич… с. 247.
«Гордый Париж, со всеми своими замками, храмами, дворцами, палатами и садами, на необозримом пространстве лежащий, представился глазам удивленных победителей. Гром битвы и общее "ура!" всех соединенных войск наполнили окрестности бранной грозой и шумом, которого они с самых давних времен не слыхали. Множество пушек взлетело на холмы и направилось прямо на столицу. Огненная буря готова была понестись на разрушение сомнением и ужасом волнуемого града. Ударил последний час, и острый меч вознесся над главой его… Но при грозном течении гремящих строев, в дыму и в пламени жестокого боя, когда ничего не слышно было, кроме громких восклицаний победителей и глухого стона побежденных, вдруг настала торжественная минута глубокой тишины: страждущее человечество возвысило голос свой. Сей голос достиг до сердца управлявшего судьбой браней государя и подвигнул его к милосердию. Александр I изрек великое слово благости — помилование! И тысячи храбрых опустили оружие — и Париж спасен!!!» [1490]
1490
Глинка Ф.Н.Письма русского офицера. с. 124.
«Не меч, но мир» принесли в столицу Франции русские воины, полтора года тому назад видевшие пожар Москвы, разорение многих российских городов.
«Наконец император Александр сел на лошадь, сопровождаемый многочисленной свитой русских и союзных генералов, в недальнем расстоянии на пути присоединился к нему король Прусский, и оба Государя въехали в Париж. Улицы наполнены были народом, который заглушал всё своими радостными восклицаниями… Мы вошли в ворота и, пройдя все бульвары, Государи остановились в Champs-Elysees,где пропустили церемониальным маршем все войско; шествие сие было самое великолепное и торжественное, оно продолжалось до вечера, даже деревья в аллее были унизаны любопытным народом» [1491] .
1491
Щербатов А.Г.Указ. соч. с. 103.
Париж принадлежал союзникам; и венценосные главы вступили в него, окруженные своими войсками, в следующем порядке: прусская гвардейская кавалерия, легкая гвардейская кавалерийская дивизия, австрийские гренадеры, гренадерский корпус, 2-я гвардейская пехотная дивизия, прусская и баденская гвардия, 1-я гвардейская пехотная дивизия, 3-я и 2-я кирасирские дивизии и, наконец, 1-я гвардейская кирасирская дивизия с артиллерией. В таком порядке взошли войска наши в Париж через Монмартрское предместье и в Елисейских Полях прошли церемониально перед монархами.
В этом построении — весь Александр! Почему пруссаки шли перед нашими лейб-гусарами и гвардейскими уланами? Почему преображенцы и семеновцы следовали за баденскими гвардейцами? Построение явно не по заслугам — так что, уничижение паче гордости? Царь старательно подчеркивал, что выполнял исключительно союзнический долг и обязательства перед народом Франции.
«Это было дней через пять или шесть после нашего вступления в Париж. Я смотрел на него из окна "Hotel Mirabeau". Д'Артуа [1492] ехал верхом, в мундире национальной гвардии. Свита его была весьма немногочисленная; из русских генералов заметил при нем только одного Милорадовича. Никакого на улицах не стояло войска и не провожало его, только толпа мальчишек бежала за его свитой…» — записал гвардии штабс-капитан Жиркевич, впервые встреченный нами выпускным кадетом в 1805 году [1493] .
1492
Д'Артуа Филипп, граф(1757—1836) — король Франции Карл X(1824-1830).
1493
Записки Ивана Степановича Жиркевича. с. 652.