Милосердие
Шрифт:
Она давно сошла с ума. Психопатка — самый мягкий эпитет для отражения её гиблой сущности. Пока её хозяин отсутствовал на острове, она правила с его тонкокостной руки жестоко и неумолимо. Она раздавала круциатусы щедро, как драже Берти Боттс, да ещё так же часто, как и удары своей знаменитой палочкой-плетью. Это первое, что она сделала с Гарри — отхлестала его, порвав в клочья всю одежду.
Гарри и не предполагал, что существует такая боль. Он даже поймал себя на мысли, что в глубине его души возникала благодарность к Дурслям, которые для своих "образовательных бесед" использовали лишь руку
Гарри чувствовал, как кнут оставляет рубцы на голой коже.
Он сдерживал рвущийся крик ровно три удара, но сил терпеть больше не осталось. Словно оголённый электрический провод ласкал его и без того саднящую кожу.
А Беллатриссе всё это нравилось. Нравилось слышать крики боли, страданий, и мольбы о помощи. Для неё это было музыкой — совершенной в своём уродстве, вызывающей импульсы наслаждения по всему её безобразному телу.
Спустя несколько минут пыток раны неожиданно залечили, но он знал, что полностью шрамы уже никогда не исчезнут. Одежду, впрочем, восстанавливать не стали. Гарри не стал расслабляться, он набирался сил, зная, что как только ему представится возможность, он будет мстить, и милосердной Авадой эта психопатка не отделается.
"Отдых" быстро закончился и карусель смерти вновь закрутилась под возбуждённые визги Беллатрисы, рассекающий воздух хлыст и громкие душераздирающие стоны Гарри Поттера.
После ещё трёх таких раундов его оставили умирать: истекающего кровью, в большом тёмном помещении с мраморным полом, по которому босыми ножками шлёпали домовики в рваных одеждах, вручную вытирая его кровь грязными тряпками. Он пытался поймать взгляд хоть одного из них, но тщетно. Впрочем, зачем им смотреть на живого трупа?
Таким он себя и чувствовал. Мёртвым, без права на жизнь. Умереть бы по настоящему. Быстро. И главное без боли, к которой он никак не мог привыкнуть. Найти покой и упасть в блаженное забытье. Но когда это его желания были учтены. Хочешь игрушку — держи подзатыльник. Хочешь друга — держи пинок под зад. Хочешь волшебства — стань убийцей. Хочешь девушку — умри. Но умереть ему не дадут, это он уже понял. Каждый раз после падения в обморок от болевого шока, его тут же приводили в чувство и по возможности залечивали раны, для новой гонки со смертью. Пока он лидировал, но желания жить почти не осталось.
Спустя три часа Гарри в отчаянии подумал, что не выберется отсюда никогда. Он мог лишь радоваться, что здесь не оказалась Гермиона. Что он сумел сообразить в экстренной ситуации, как её спасти.
Гермиона — это звучное имя стало его молитвой. Он мысленно взывал к небесам, чтобы они позволили к ней вернуться. Ему. Такому ненормальному — изувеченному внутри и снаружи.
Гарри в который раз ощутил, как тёплые волны магии омывают его тело, одаривая сверх наслаждением, которое он начинал ненавидеть, потому что следом всегда шла боль.
Круцио.
Первое он даже не почувствовал, и на удивление и последующие два тоже, но как только на него направили палочку в третий раз, крик шоковой боли эхом разбился о стены огромного зала. Все внутренности словно скрутило, а кости как будто раздробило огромным молотом.
Всё быстро закончилось. Резкая боль ушла, и он даже смог сделать вдох.
— Что?! —
Второй голос он не услышал, но вдруг раздался хлёсткий удар и всхлип. Он открыл глаза и увидел Долохова, полностью обмотанного хлыстом, который сдавливал ему шею. Лицо наполовину обожжённое вздулось и резко начало краснеть. Крика было не слышно, только лишь мычание человека держащегося за жизнь двумя руками, которыми он пытался ослабить давлении удавки.
Даже лёжа в луже собственной крови Гарри злорадно усмехнулся, и тут же выдал себе мысленную пощёчину. Неужели и его психика повредилась настолько, что его радуют страдания других людей, пусть даже это и Пожиратели смерти.
— Я сама решу, что с ним делать.
«Уж она-то решит», — подумал Гарри и внутренне простонал, когда Беллатриса отпустила Долохова, повернулась к нему и молча с безумной улыбкой на уродливом лице подняла палочку.
Она вообще всё время молчала, только истерично смеясь. Из её кривой тёмной палочки выскочил кроваво-красный луч и сразу же резкая боль пронзила всё его существо, заставив забыть обо всём, кроме молитвы, которую он шептал пересохшими губами. Гермиона.
* * *
Снейп проклинал мальчишескую глупость, которой подвергся Поттер. Додумался же. Выйти из-под кровной защиты дома. Идиот. Все проблески уважения возросшего к нему, разом рухнули. Он просто мальчишка, в крови которого играют гормоны. Снейпу было интересно прочитал он хоть одну из книг, которые он ему прислал, или был слишком занят прелестями мисс Грейнджер? Эти же прелести он чуть не подверг осквернению, когда вынудил её встретиться с ним, да ещё и в открытом поле вдали от маггловских домов. Благо, додумался спрятать её. Хорошо, что хоть зачатки разума у него остались. Да и отбивался он надо признать неплохо. А их двойная защита была просто бесподобной. Сдерживать такой натиск не каждому под силу, даже с помощью Снейпа. Вот, что значит настоящая любовь.
Он тоже любил, только потерял. Потерял по своей глупости, отдавшись во власть когда-то харизматичного лидера Тома Реддла, впоследствии ставшего Волдемортом.
Крестражи.
Вся мерзкая неестественность его поступка просто не укладывалась в голове. Интересно, знал ли кто-нибудь ещё? Люциус, конечно, знал. Ведь он подкинул дневник Лорда девчонке Уизли. Беллатриса, та знала почти обо всём, кроме того как удовлетворить своего хозяина. Невозможность получить от него желаемое сделали её нервной и дикой в своём сумасшествии.
Снейп прекрасно понимал, что Поттеру сейчас мягко говоря не сладко, и успокаивало лишь то, что его не убьют. Теперь и спасут — Снейп в этом не сомневался, но вот каким он вернётся из дома Малфоев, это был другой вопрос. Люди менялись — переживая и меньшее. Если Поттер не сломается, то станет сильнее. Станет солдатом. Таким же как Снейп.
Лёгкая тень страха и недовольства накрыла его лицо. Он ускорил шаг, наконец достигнув ворот Хогвартса, чтобы связаться с Дамблдором, где бы он ни был, и задать несколько наводящих вопросов. То, что он может быть связан с похищением Гарри беспокоило Снейпа, но выяснить что-то у выдающегося окклюмента почти невозможно.