Милосердие
Шрифт:
Быстрый «темпус» и Гарри захотелось стукнуться о что-то, столь же твёрдое, как бладжер. Семь утра. Гермиона уже точно встала и наверняка прознала, что в спальне его нет. Бегать по замку она не будет, а вот сидеть и волноваться в её духе.
Гарри бежал со всех ног, на ходу, придумывая оправдание своей незапланированной попойке — сначала со Снейпом, а потом в одинокого.
Укоризненный взгляд полной дамы, которая была уже вполне бодра для столь раннего времени, подсказал Гарри, что его уже искали. Он пригладил растрёпанные волосы, воротник, и, глубоко вздохнув, прошёл
Ну, вот и чего он волнуется, как перед судом присяжных? Это Гермиона. Одна в гостиной ждёт его. Заплаканная, растрёпанная и такая прекрасная.
Чёрт.
— Гарри!
Она бросилась к нему и буквально влетела в объятия, расцеловала каждый миллиметр кожи на лице, не забыв про волосы. Она трепетно прикасалась губами к щекам, носу, губам — руками ощупывала тело на предмет повреждений и травм. Гарри даже разомлел от этой неожиданной ласки и был крайне удивлён, получив оплеуху. С размаху. Жёсткую, совершенно не по-женски.
Щёку, словно обожгло огнём, а в душе запылал гнев.
— В чём дело?!
— Это я хочу тебя спросить, в чём дело? — сразу перешла Гермиона на крик, потирая свою руку, которая тут же покраснела. — Где ты ночевал?! Я весь замок оббегала. Ты хоть представляешь, что я пережила?! И не надо мне говорить про профессора Снейпа, он мне сообщил — очень раздражённый — что ты ушёл от него в час ночи! А потом…
— Да постой же ты, — перекричал Гарри Гермиону и схватил за плечи, она тут же вырвалась.
— Ты с ней был, да?! И не надо меня обманывать! Я всё равно узнаю!
— Гермиона! Перестань! Что за бред ты несёшь?!
— Я ещё и бред несу, — всплеснула она руками и снова замахнулась, но Гарри ловко перехватил руку в воздухе, как снитч в полёте, и резко развернул Гермиону к себе спиной. Она ещё немного повырывалась и затихла, подрагивая от рыданий.
— Я волнуюсь, слёзы лью, а ты…
— Так ты волновалась или ревновала? — насмешливо спросил Гарри, чувствуя, как паника и гнев уступают место удовольствию. Она искала его и ждала, ревновала. Какое же невероятное наслаждение знать, что тебя любят и даже, готовы убить за это. А он-то думал, что финт с Луной не сработал.
— Я вот сейчас возьму палочку и устрою тебе и ревность, и волнение. Где ты был? — чеканила она каждое слово подрагивающим голосом.
— Сначала здесь, а потом на Астрономической башне, — спокойно выдал Гарри, но сознательно опустил тот момент, что проснулся обнажённым. Придётся разбираться с этим самому, кто же знал, что в Гермионе проснётся такая необузданная ярость. Это должно было пугать и злить, но только возбуждало. Он просто дурел от одной мысли, на что способна Гермиона в своём безумии… Щёку всё ещё жгло словно огнём, который стремительно спускался в область паха, делая его таким же твёрдым, как уверенность в любви Гермионы.
— Я был один, — уточнил он после паузы, во время которой она успокаивала дыхание.
— Я была на башне. Там никого не было.
— Я был там, — медленно проговорил Гарри, лихорадочно обдумывая, что же всё-таки могло произойти. — Может под заклинанием, может ещё чего. Гермиона я ведь не обманываю тебя. Никогда не врал, —
— Гарри, — всхлипнула Гермиона, и резко развернувшись буквально впечатала свои губы — в его. Гарри не раздумывал ни секунды. Сделав шаг, он упал на диван и весьма удобно устроился в тесном коконе, который образовали стройные ноги Гермионы.
В гостиной стояла осязаемая тишина, теперь нарушаемая только тихими вздохами, бессмысленным шёпотом и постанываниями.
Гарри, не мешкая, торопливо расстегнул наскоро застёгнутую блузку, стянул чашечки бюстгальтера и губами обхватил острую вершину соска, втягивая и перекатывая её на языке. Гермиона влажно стонала: «Гарри» и держала его в плену своих бёдер, беспрестанно двигаясь, имитируя страстное соитие. Трение её промежности о заключённый в брюки член было восхитительным, но Гарри не терпелось заключить себя в совсем другую темницу — влажную, тесную и горячую. Пока его губы продолжали терзать одно полушарие, а рука тискать другое, вторая рука стремительно спускалась вниз, чтобы дать возможность телам найти точку сладостного единения.
Гермиона выгнулась, застонав пронзительно и сладко, а Гарри наслаждался дерзко торчащими сосками и уже расстегивал ширинку. Страсть захлестнула обоих, сметая на своём пути все обиды, страхи и чувство долга. Гарри знал, что ещё немного и взорвётся, Гермиона же была похожа на извивающийся фитиль, который он поджёг своим пламенем.
Бельё надорвать было делом нескольких секунд, и ещё пара мгновений, чтобы пристроить головку члена в сладком местечке, о котором он давно мечтал. Ещё немного и их тела соединятся в вожделенной близости, а сердца споют песню любви.
— А говорят, утро добрым не бывает.
Голос лучшего друга вошёл в сознание, как острый клинок в спину, вызывая самые яркие образы убийств и пыток.
Гарри вскинул голову и хотел рассерженно крикнуть Рону, чтобы тот проваливал или убить. Рот Гарри как открылся, так и закрылся, словно из шарика выпустили весь воздух.
Посмотреть постельное представление собралось, как минимум человек десять. Пара тройка девчонок с младших курсов и парни из его спальни, полным составом.
Дин дал Рону подзатыльник.
— Ну и зачем ты остановил их? Колин уже камеру настраивал.
Взгляд Гарри метнулся вправо к низкорослому блондину, торопливо достающему из чёрного бокса свой аппарат. В этот же момент руки, которые только что, так страстно впивались в его плечи, с силой, удивительной для такого хрупкого тела, оттолкнули его. Гарри свалился с дивана, довольно болезненно, ударившись копчиком. Ругаясь про себя всеми известными матерными словами, он быстро заправлял рубашку в брюки и застёгивал ремень.
Когда он воинственно вскочил, готовый прикрыть Гермиону от нежелательного внимания, то заметил только каштановую гриву, уже метнувшуюся за поворот.