Милость богов
Шрифт:
Василика едва удостоила его взгляда и обратилась к воинам.
– Чему вы удивляетесь? Я ваша царевна, и после смерти брата – наследница царского венца. Кто осмелится перечить?
Никто не осмелился. По рядам воинов прошелестел смущенный ропот, словно волна прибоя, достиг седого воеводы, крепкого и сильного, служившего ещё старому царю. Он посмотрел на девушку с уважением и любовью, встал, пятернёй разгладил бороду.
– Царевна, никто не спорит, что ты будущая правительница. Но ты ещё слишком мала, чтобы занять трон. Дружине нужен командир, который может повести в бой. Нужен царь, который станет править людьми, живущими на его землях, вершить суд, решать повседневные дела. Как ты сможешь справиться с этим?
Воины согласно закивали, и девушка, глядя на их смущённые лица, чувствовала закипающий гнев.
– Кто-то должен стать твоим покровителем. Он будет править до того дня, когда ты сможешь стать настоящей царицей. Выбери сама такого человека.
Василика много времени проводила рядом с отцом, предпочитая его общество любому другому. Даже старший брат, как все мужчины, уделял больше внимания ратному искусству, чем государственным заботам. Она неплохо разбиралась в людях, чтобы с точность до последнего слова понять всё, о чем думают присутствующие. В речи старого воеводы была правда, от которой юная царевна отмахнуться не могла.
Она никогда и не стремилась встать во главе войска, для этого существуют мужчины. Но уступать власть, принадлежащую ей по праву рождения, не собиралась.
– Покровителя? – усмехнулась она. – Ты прав, мудрый Сыч, в том, что я не могу возглавить войско в битве, не могу похвалиться искусным владением меча. Ты прав. Но скажи, воевода, разве я не могу вершить суд?
– Можешь, – раздались голоса. Так сложилось, что брат часто оставлял Василику вместо себя занимать кресло судьи. И девушка неплохо справлялась.
– Разве я не показала себя хорошей хозяйкой после смерти отца?
И снова закивали. Девушка крепко держала в руках всех домашних слуг, хозяйской рукой направляла их работу.
Царевна говорила и говорила, и воины поднимали головы, распрямляли спины. Перед ними стояла не слабая девушка, а сильная хозяйка.
На Боромира никто больше не обращал внимания, и он отступил на шаг, скрывшись в тени. Злобно следил он за тоненькой фигуркой девушки, яростно сжимал кулаки, представляя, что держит горло маленькой мерзавки, посмевшей забрать из его рук царский венец. А то, что она уже одержала победу, Боромир не сомневался. Достаточно было посмотреть на горящие преданностью и восторгом глаза воинов. Они же пойдут за царевной на смерть! Победа, казавшаяся такой близкой, такой сладкой, была грубо вырвана. И кем? Почти ребенком! Но Боромир признал, что Василика лучится силой и властностью, приковывает внимание и внушает уважение. Истинная дочь своего отца!
Под ликующие крики воинов Василика стала царицей.
И тут же стала наводить порядок во дворце. Казалось, она была везде, появлялась на кухне, заставляя кухарок, поварят и служанок хвататься с усердием за работу, её звонкий голос слышался на этажах черни и комнатах приближённых к царю. Боромира никто не видел, но и никто не искал. Забот и без того было много.
Убитого брата передали в руки целителя Ганса, и вскоре в коридорах дворца раздались шаркающие шаги роктов. Люди провожали падальщиков ненавидящими взглядами, торопливо уходили с дороги, боясь привлечь внимание неосторожным движением. Но когда рокты понесли тело молодого царя, за ними шагали многие воины, проводив до самых ворот города.
К полудню во дворце воцарился порядок, а вместе с ним и мрачная тишина. Кто знает, как станет править юная госпожа? И долго ли?
Василика устало опустилась на лавку за столом в общем зале и положила голову на руки, перевела дух. Страшный выдался день. Страшный и хлопотный одновременно. Смерть брата, обретение царского венца, который, к слову, официально будет возложен на неё только завтра на торжественной церемонии. Потом суета по наведению порядка. Василика даже представить не могла, что у неё столько сил!
Подошла нянюшка, самая старая и самая верная из всех, ещё в колыбели качавшая юную царевну, погладила по волосам.
– Ничего, дитятко, не печалься. Боги не посылают испытаний больше, чем человек готов принять. В мудрости своей они знают, как помочь человеку стать сильным.
– Нянюшка.
Василика подняла голову, улыбнулась.
– Зачем же они позволили свершиться несправедливости?
– Им виднее, – покорно ответила старушка. – Им виднее, деточка. Не перечь судьбе.
Во дворе послышались крики, суета. Царица устало поглядела в окно, но сидела довольно далеко и ничего не разглядела.
– Узнай, нянюшка, что там приключилось?
Старушка выглянула в окно, чуть перегнувшись. Вдруг испуганно отшатнулась, как от нечисти.
– Там какой-то человек кричит. Вроде винится в чем-то, но не разобрать.
Царица стала рядом с няней и выглянула.
– Ой, люди, простите! Не могу скрывать более! Такое злодеяние на мне!
– Да что случилось-то? – раздавались удивленные выкрики.
Василика пригляделась и узнала местного купца. Он два дня назад приходил к царю и просил помощи. В дороге его караван обокрали разбойники, товары отняли, охрану и слуг вырезали. Сам купец отделался лёгкой раной. Когда он упал оглушённый, его сверху прикрыл старый слуга, и разбойники приняли его за мёртвого.
Купец потерял всё, что имел. Товар он вёз богатый, но купленный в долг. И теперь, чтобы расплатиться, нужно было продать дом вместе с прислугой и домочадцами. Иначе долга не покрыть. Корабль же купца разбился месяц назад, принёся огромные убытки. Караван, который должен был всё спасти, окончательно погубил его.
Брат отказал в помощи, и купец ушёл униженный и озлобленный, как рокт, у которого отняли добычу.
Василика хотела как-то помочь несчастному, она позвала его к себе в комнату и подарила дорогое ожерелье – единственное по-настоящему драгоценное украшение. Конечно, оно не могло покрыть долги купца, но это всё же было лучше, чем ничего. Тот целовал руки и ползал на животе перед ней.
Брат не успел узнать о щедром даре Василики.
И теперь купец рвал волосы и голосил перед дворцом, как ошпаренная кошка. Царица удивленно смотрела на представление, гадая, как он попал сюда, минуя охрану внутренних ворот.
«Надо навести порядок в дружине, если воевода Сыч не справляется сам».
В зал шумной толпой ввалились воины и почтительно замерли.
– Царица, – обратился воевода Сыч, отводя глаза, – народ требует суда.
– Над кем? Над этим несчастным? Я знаю его. Этот купец приходил к моему брату, когда потерял караван, говорил, что ему нечем расплатиться. Его самого и всю семью продадут в рабство за долги.