Милость богов
Шрифт:
Царь, несмотря на всё услышанное от Василики, ему нравился. Хороший господин, рачительный хозяин. Воинов держит крепко, подданных не душит налогами, даже, как говорят, кое-какие вольности дал.
Распахнулась дверь, и вошёл слуга.
– Ваше величество! – провозгласил он зычным голосом. – К вам посол Свен.
Кланяясь, вошёл толстяк, широкое круглое лицо сияло, как начищенный медяк.
– Светлый царь! Простите моё опоздание. Слуги, будь они прокляты.
– Ладно, садись. Подайте кресло покрепче, а то расшибётся посол, а нам потом войной грозить будут.
– Шутник вы, ваше величество.
Толстяк уселся рядом с Марком, на миг в глубоко посаженных поросячьих глазках мелькнуло удивление, но спрашивать он ничего не решился. Если царь посадил странного чужака подле себя, значит, и ему следует быть вежливым.
– Я слышал о вашем горе, светлый царь. Как здоровье Пересвета? – участливо спросил посол.
– Прекрасно.
– Но говорят, он искалечен.
– Да. – Боромир выпил одним махом вино и только тогда сказал: – Ничего, шрамы украшают мужчин.
– А как здоровье царевны?
Боромир сморщился, недовольно пожевал губами, но ответил:
– Царевна не скоро встанет с постели. Страшные события отразились на её здоровье больше, чем на здоровье Пересвета.
Боромир встал.
– Я хочу произнести тост.
Гости почтительно замолчали, перестали даже чавкать, приготовившись внимать словам царя.
– Сегодня свадьба не состоялась. Но царевна и мой сын всё равно поженятся. Не сегодня, так позже. Давайте выпьем за их здоровье!
Гости встали с кубками и выпили до дна за здравие Василики и Пересвета.
Марка Боромир проводил до ворот замка. Не спеша, они шли по площади, по которой два дня назад шагали Василика и Пересвет.
– Так что, наёмник, ты примешь мое предложение?
Марк чуть помедлил, но всё-таки сказал:
– Я проклятый. Скоро меня будут судить жрицы. И потом, по правилам нашей школы, купить меня ваше величество сможет, подписав договор с Мастером.
– Ерунда, – отмахнулся царь. – Я видел каков ты в деле. Значит, поединок выдержишь. А на торгах я тебя выкуплю. Будешь служить мне честно? Не за страх, а за совесть?
Марк молчал. Что тут ответишь? Он посмотрел на царя и произнёс совсем не то, что ждал от него Боромир:
– Мне жаль, что царевна заболела, а ваш сын пострадал.
Глава 9
Осень подходила к концу, задули холодные ветра, по ночам лужи сковало легким молодым ледком, хрупким, как сухая веточка.
Русак, поглощенный хозяйством и неожиданно возникшей симпатией между ним и хозяйкой, заходил в комнату наёмника лишь поздно ночью, когда расходились последние гуляки, а постояльцы запирались в своих комнатах.
Марк всегда встречал его одним и тем же вопросом:
– Что слышно? Как царевна?
Сам он и носа не показывал на улицу. Побледнел, осунулся и стал мрачнее прежнего, как схоронившийся в сырой пещере аскет.
Поначалу Русак удивлялся и всякий раз отвечал:
– Кажется мне, что люди и думать забыли о царевне. И тебе пора забыть. У всех других хлопот полон рот.
В ответ Марк салютовал полным до краев кубком вина, расплескивая содержимое на себя, и выпивал то, что сохранилось на дне.
Но разве вино спасает от тоски и дурных мыслей? Только сильнее душит отчаянием, беря за горло хмельными и безжалостными пальцами, выдавливая пьяную слезу, и хочется жалеть себя любимого, размазывая по лицу слезы и сопли.
Русак не мешал наёмнику тихо пить, не вмешивался, зная, что назначенная жрицами встреча неумолимо приближается, и с каждым новым рассветом этот день все ближе и ближе.
Этой ночью Русак, собираясь в комнату Марка, поставил на поднос не только кувшин с лучшим вином, но и водрузил на ярко разрисованное блюдо разные миски. Он выбрал самое лучшее, что было в его солидном заведении. И жареное мясо, сочное и ароматное, только-только с пылу с жару, и нежные паштеты, которые готовила великая искусница Ранида, и сыры, ноздреватые, как тонкие блины. Кстати, блины были тоже, свернутые в трубочку и наполненные одни икрой, а другие тушеными грибами.
Оглядывая поднос, Русак любовно поправил огромный ломоть душистого хлеба и вздохнул.
– Ну вот, – пробормотал он. Неожиданно на лице отразился испуг, Русак бросился к сундуку и торопливо откинул крышку.
Изнутри, на крышке пузатого сундука, принадлежащего когда-то Корнею, было прикреплено хитрое устройство, отсчитывающее дни недели. Нужно было только не забывать каждое утро перекидывать фигурные кости по хитроумной проволочке. Кости постепенно накапливались в правой части, и означали прошедшие дни месяца, а в левой – оставшиеся дни. Кости черного цвета отмечали дни, по которым приходил сборщик налогов. А одну кость Русак сам выкрасил в алый цвет.
Взглянув на эту кость, Русак мысленно содрогнулся. Встанет холодное осеннее солнце, и ему придется передвинуть её влево. Значит, завтра.
Он вытащил из кармана маленький шелковый мешочек, развязал с великой осторожностью и заглянул. В мешочке была крупная желтая пыль. Русак осторожно высыпал её в вино, спрятал опустевший мешочек и только после этого поболтал в кувшине ложкой с длинной ручкой.
– Теперь все готово, – сказал Русак. Он подхватил поднос, крякнув от его веса, и направился в комнату Марка.
Эта ночь особенная, потому что последняя. Завтра в полдень наёмник должен явится в храм богини Мары, чтобы доказать свою невиновность. Но в последнее время Русак замечал, что предстоящее событие мало заботит наёмника. То ли вино повлияло на него, то ли он уже смирился с поражением, даже не попытавшись вырвать победу из цепких ручек жриц.
Русак распахнул дверь в комнату Марка, и едва тот открыл рот, чтобы произнести набившую оскомину фразу, целитель поспешил сказать:
– Я не знаю, что там с царевной, потому что не ходил к ней уже неделю. Мази и румяна не кончаются так скоро.