Минна фон Барнхельм, или солдатское счастье
Шрифт:
Фон Телльхейм. Выслушать лично от меня? Чтобы меня смущало каждое ее слово, самое выражение лица? Чтобы в каждом ее взгляде я чувствовал всю тяжесть моей утраты?
Франциска. Нас не разжалобить! Вот возьмите! (Дает ему письмо.) Она ждет вас в три часа. Она хочет прокатиться и осмотреть город. Вы поедете с ней. Фон Телльхейм. Поеду с ней? Франциска. А что вы дадите мне, если я оставлю вас с ней наедине? Мне нужно быть дома. Фон Телльхейм. С ней наедине? Франциска. В прекрасном закрытом экипаже. Фон Телльхейм. Невозможно! Франциска. Да, да. В экипаже, господин
Фон Телльхейм. Не в том дело, Франциска; мы, надо считать, одни. Но так как барышня не читала письма, то мне пока и сказать тебе нечего.
Франциска. Мы, значит, все равно, что одни? У вас нет никаких секретов от господина вахмистра? Фон Телльхейм. Нет, никаких. Франциска. А сдается мне, что некоторые вещи вам бы следовало держать от него втайне. Фон Телльхейм. Как так? Вернер. Что такое, барышня? Франциска. Секреты особого рода. "Все двадцать, господин вахмистр?" (Поднимает вверх обе руки с растопыренными пальцами.)
Вернер. Тс! Тс! Барышня, барышня! Фон Телльхейм. Что это значит? Франциска. Смотришь - на пальце уже красуется перстенек! Так, господин вахмистр? (Показывает жестом, будто она быстро надевает перстень на палец.) Фон Телльхейм. Что такое?
Вернер. Барышня, барышня, ведь вы же, надеюсь, понимаете шутку?
Фон Телльхейм. Вернер, ты не забыл, - ведь я не раз повторял тебе? Есть вещи, о которых никогда нельзя шутить с женщинами.
Вернер. Клянусь моей бедной душой, я, видно, забыл об этом. Барышня, я прошу...
Франциска. Ну, если это была шутка! На сей раз прощаю вас.
Фон Телльхейм. Если мне уж так необходимо явиться, постарайся, Франциска, чтобы барышня сперва прочитала письмо. Это избавит меня от муки снова думать, снова говорить о вещах, о которых так хотелось позабыть. (Переворачивает письмо и подает ей, но вдруг замечает, что оно вскрыто.) О, что я вижу, Франциска, письмо вскрыто?
Франциска. Возможно. (Осматривает его.) Да, в самом деле - оно вскрыто. Кто же это вскрыл его? Но мы не читали его. Не читали, господин майор. Мы и не хотим читать его, так как человек, написавший его, сам придет к нам. Приходите, и знаете что, господин майор? Не являйтесь к нам в таком виде - в сапогах, кое-как причесанный. Вас можно извинить, вы не ожидали встретить нас. Приходите в башмаках, завейтесь. А то у вас слишком лихой, слишком прусский вид!
Фон Телльхейм. Благодарю, Франциска!
Франциска. Вид у вас такой, будто вы ночевали на бивуаке.
Фон Телльхейм. Ты почти угадала.
Франциска. Мы тоже приоденемся, а затем будем обедать. Мы охотно пригласили бы вас пообедать с нами. Но ваше присутствие помешает нам есть; и мы, видите ли, не так уж влюблены, чтобы лишиться аппетита.
Фон Телльхейм. Иду! А ты, Франциска, тем временем подготовь ее немного, чтобы не вызвать мне презрения у нее, да и у самого себя - тоже. Идем, Вернер, ты пообедаешь со мною.
Вернер. За общим столом? Тут? В этом доме? Тут кусок у меня в глотке застрянет.
Фон Телльхейм. У меня в комнате.
Вернер. Тогда я сейчас догоню вас. Только перекинусь словечком с барышней.
Фон Телльхейм. Ничего не имею против! (Уходит.)
Явление одиннадцатое
Пауль Вернер, Франциска.
Франциска. Ну, господин вахмистр?
Вернер. Барышня, в следующий раз приодеться и мне?
Франциска. Одевайтесь, как хотите, господин вахмистр. Моим глазам это не будет неприятно. Но зато уши надо держать с вами востро! Двадцать пальцев - и все в перстнях! Ай-ай, господин вахмистр!
Вернер. Нет, барышня, именно на этот счет я хотел объясниться с вами. Эта шутка слетела у меня с языка как-то нечаянно. Хватит человеку и одного перстня. Сотни и сотни раз я слышал от майора: негодяй тот солдат, который соблазнит девушку! И я вполне с ним согласен, барышня... Уж можете положиться! А теперь мне нужно догнать майора... Приятного вам аппетита, барышня. (Уходит.)
Франциска. И вам того же, господин вахмистр!.. Право же, этот человек мне нравится. (Идет к дверям, навстречу ей Минна.)
Явление двенадцатое
Минна, Франциска.
Минна. Майор уже ушел? Франциска, мне кажется, что я уже успокоилась, и верю, что смогу удержать его.
Франциска. А я еще больше успокою вас.
Минна. Тем лучше! Его письмо, о его письмо! В каждой строчке чувствуется честный, благородный человек. Всякий раз, когда он отказывается от меня, это звучит как клятва. Вероятно, он заметил, что мы прочли его письмо... Пусть, лишь бы он пришел... Он придет наверное, да?.. Но мне кажется, что во всем его поведении сквозит слишком большая гордость. Ведь это гордость, непростительная гордость - не хотеть быть обязанным любимой своим счастьем! Если он даст мне почувствовать ее слишком сильно, Франциска...
Франциска. То вы от него откажетесь?..
Минна. О, смотрите-ка... Ты уже опять... страдаешь за него? Нет, милая дурочка, из-за одного недостатка не отказываются от человека. Нет, но мне пришло в голову сыграть с ним шутку. За гордость помучить его в свою очередь гордостью.
Франциска. Да, видно, вы совсем уже успокоились, барышня, если у вас уже снова на уме шутки.
Минна. Да, я спокойна. Идем. И тебе тоже придется играть при этом роль. (Обе уходят в свою комнату.)
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Комната Минны
Явление первое
Минна (одета богато, но со вкусом) и Франциска. Они кончили обед, встают. Слуга убирает со стола.
Франциска. Вы вряд ли насытились, барышня!
Минна. Ты думаешь. Франциска? Ведь я не была голодна, когда садилась за стол.
Франциска. Мы решили не говорить о нем за обедом, но надо было еще приказать себе не думать о нем.
Минна. Ты права, я думала только о нем.
Франциска. Мне это было ясно. Я заводила речь о том, о сем, но вы на все отвечали невпопад.