Минни
Шрифт:
Джордж заварил свежий чай и поставил на стол вазу с овсяным печеньем.
— Как тебе живётся у Малфоя?
— Прекрасно!
— Но не настолько, чтобы попросить денег у него?
— Джордж!
Это был удар ниже пояса. Гермиона вспыхнула и вскочила.
— Послушай, я зря пришла… не стоило мне…
— Нет, ничего, прости меня, — Джордж взял её за руку. — Я с удовольствием одолжу тебе эту сумму. Ты всегда можешь на меня положиться. Просто я хотел знать, что с тобой всё в порядке.
— Всё отлично, правда!
— Как
— Ви поёт песенки… Правда, на своём, на детском… А Рик, кажется, будет рыцарем, всё хочет поймать нарисованного на стене единорога!
Они рассмеялись, и Джордж пожал ей руку на прощание:
— Береги себя!
Объявление о наборе персонала Гермиона дала в Лютном, рассудив, что именно там быстро найдутся те, кто отчаялся, оказавшись на самом дне. Такие люди будут держаться за своё место и смогут измениться ради хорошей жизни, лишь бы достойно платили.
В назначенное время в паб собрались семеро. Две размалёванные девицы, высоченный детина, кто-то из родителей которого явно был великаном. Волшебник в жёлтом котелке, пожилая дама в кружевах и с бородавкой на носу. Две бедно одетые девочки-подростка лет пятнадцати, видимо, сёстры.
Гермиона откашлялась, напустила на себя важный вид, совсем как в Хогвартсе, и представилась.
— Хочу, чтобы вы уяснили себе раз и навсегда: я потребую от вас беспрекословного подчинения. Дисциплина будет железной. Один-единственный промах — и вы будете уволены! Так что если здесь ещё остались лентяи и плуты — прошу на выход. Я обещаю вам хорошую зарплату, даю вам шанс на достойную жизнь и надеюсь, что вы оцените это!
Она с замиранием сердца следила, как парочка размалёванных девиц, хихикая, скрылась в дверях. Но больше никто не ушёл, и это несказанно радовало.
Гермиона вернулась в мэнор поздно, окрылённая успехом и уставшая. Вылетев из камина, она попросила Юну подать ужин ей в комнату, а сама трансгресировала прямо в коридор, ведущий в Восточное крыло.
— Ой!
Гермиона столкнулась с кем-то в сумраке и отпрянула, удивлённо моргая. Пока она искала палочку в кармане, незнакомец засветил огонёк «Люмосом». Это был Драко.
Гермиона оторопела.
— Что ты… Что вы здесь делаете?
— Странный вопрос, — протянул Малфой. — Это и мой дом, вообще-то. Но если хочешь перейти на «ты», я не против.
Драко окинул её долгим оценивающим взглядом, задержавшись на тонких пальцах, сжимающих палочку.
— Ты боишься меня?
Гермиона вздрогнула и нахмурилась, подавив желание отшатнуться.
— Вот ещё! С чего бы это?
— Тебе лучше знать… Вижу, ты так и осталась в статусе невесты, Гермиона.
— Верно, — Гермиона дёрнула плечом. — Мне пора! Доброй ночи!
— До встречи!
Она вбежала в комнату и заперлась на все известные заклятья. Судорожно сбрасывая джемпер, Гермиона пыталась не разреветься. Вспомнились все
Добравшись до детской, она вцепилась в спинку кроватки так, что побелели пальцы. Сердце обжигало ядом недоверия.
«Почему Люциус ничего не делает? Ведь достаточно простого росчерка пера и обычного кольца!»
Вивиан проснулась и заплакала. Гермиона взяла дочку на руки и прижала к груди.
— Надеюсь, твой принц будет больше тебе доверять и вовремя возьмёт тебя замуж!
* * *
Драко в кабинете листал договоры с продуктовыми лавками, собственное меню и курил, стряхивая пепел в волшебную пепельницу. Она всё время бегала по столу, перемещаясь за сигаретой хозяина, чтобы успеть ничего не просыпать. Малфой пытался сосредоточиться, но его отвлекало нестройное щебетание птиц: май выдался жарким, и окна были распахнуты настежь.
Ресторан вышел прекрасным: небольшим, но стильным и респектабельным. Клиентам нравилось, часто поступали заказы на праздники, мелькнула пара статей в местной прессе от довольных критиков. Года через два все вложения должны окупиться.
Но что-то коробило, что-то было не так. Драко изучил меню всех ближайших конкурентов и не понимал, чего не хватает. Ресторан казался каким-то банальным, безликим, как Астория.
Взгляд коснулся альбома в цветной обложке, лежащего на краю стола. Он вспомнил, как на Рождество у них в особняке гостил Блейз со своей новой подругой. И пока девушки болтали о своём, Забини протянул большой альбом со школьными колдографиями.
— Вот, с праздником! Решил, что воспоминания — неплохой подарок!
Листая страницы, Драко внезапно наткнулся на колдографию гриффиндорцев. Это был пятый курс, снято рядом с галереей, во внутреннем дворике. Поттер, Уизли…
— Грейнджер!
— Да, конечно, — хмыкнул Блейз. — А что тебя так удивляет? Она же всё время таскалась с этими двумя…
— Тогда почему я этого не помню? — с мукой в голосе спросил Драко. Он смотрел, как лёгкий ветерок теребит завитки волос девушки, и сам хотел стать этим ветерком. — Я помню Поттера, Уизли… всех, кроме неё. Как я мог забыть подругу Поттера?..
— Я не знаю… а зачем тебе её помнить? — озадаченно ответил Блейз и усмехнулся: — может, тебе показаться в Мунго?
Драко бросил на него такой взгляд, что Забини мгновенно сменил тему, и злосчастный альбом в тот вечер был благополучно забыт.
Но не Гермиона Грейнджер.
Драко знал своего отца, как человека весьма скрытного, с упрямством и убеждениями, достойными гранита. Если он что-то решил, например, жениться на грязнокровке — его уже не сдвинуть с места. И не подобраться, чтобы узнать хоть что-то сверх того, что скажет сам Люциус. Оставалось одно — провоцировать отца на внезапные откровения.