Минни
Шрифт:
— Да ну? Ещё одна?
— Ага!
— Так ведь он старый! И злой колдун. Синяя Борода! Настоящий Жиль де Ре!
— Да ты что?! Расскажи!
— Да ведь он сплавил женушку во Францию, свёл с ума, а потом и бросил! Да ещё и бывший Пожиратель! Наверняка у него в поместье есть Тайная Комната Боли со всякими хлыстами и цепями!
— О, вон оно как! Хотела бы я там побывать! Вот эта слава и возбуждает весь ажиотаж вокруг него. Ну вот точно же, когда он развёлся и место советника занял, знаешь, как эти охотницы зашевелились?
— Давай делать ставки!
Люциус поперхнулся. Кусок такой аппетитной пасты застрял теперь в горле склизлым комом.
«Вот, значит, как. «Захомутает».
Он тоскливо царапнул вилкой по тарелке, желая одного: чтобы его «захомутала» та, что в данный момент растила двух его детей.
Малфой вспомнил, как покупал обручальные кольца в «Таггити Би» на Косой Аллее. Как хотел вручить Гермионе на Рождество кольцо для помолвки, а потом обговорить с ней дату свадьбы. Но вдруг так некстати вспомнил о волшебных обычаях и решил кое с кем побеседовать.
Мэнор был исконной вотчиной Малфоев. Он стоял незыблемой крепостью на юге Уилтшира не одну сотню лет и сам по себе стал магической сущностью: вершил судьбы Малфоев, помогал выстоять в невзгодах, исцелял раны и женил.
Именно за этим и обратился хозяин к своему дому: за одобрением и благословением. Люциус спустился в подвал, туда, где связь особняка с землёй, на которой он стоял, концентрировалась и росла. На широком перекрёстке тёмных коридоров Малфой зажёг факелы в кованых подставках, и оранжевые отблески пламени заплясали на серых стенах. Запахло пылью, тайной и забытой магией.
Люциус, как и положено, начертал алым мелом все нужные знаки на полу и позвал:
— Я, глава рода, Люциус Абраксас Малфой, взываю к тебе, дом мой. Я желаю взять в жёны Гермиону Джин Грейнджер!
Заколыхалась паутина по углам, холодный ветер промчался вдоль старых стен. И мэнор загудел, как древний подземный великан. Он ответил глухо, многоголосьем умерших предков. Но совершенно не то, чего ожидал его хозяин.
— Грязнокровка! Грязнокровка! Никогда! Не быть ей твоей женой!
Люциус онемел. Такого он не предвидел.
— Как смеешь ты говорить мне об этом?!
И дом ворчливо заскрипел:
— Малфои не разводятся! Никогда! Твоя жена — Нарцисса!
— Я люблю Гермиону! Она моя женщина!
— Она — грязнокровка! Была бы она чистокровной — другое дело!
— Какая чушь! Её кровь ничем не хуже моей! А с Нарциссой я разведён и всё равно женюсь на Гермионе!
— Ты можешь сколько угодно жениться на ней по вашим человеческим обычаям. Но магические браки расторгает только смерть! И ты всё ещё женат на Нарциссе.
Люциус в ярости стёр мыском ботинка начертанные знаки и поднялся на первый этаж, чуть не забыв погасить факелы. Проходя мимо галереи, он с презрением посмотрел
— Желал бы я вернуться в прошлое и сделать так, чтобы и ты не смог жениться на любимой женщине по волшебному обычаю!
Предок поднял брови, нахмурился и хотел что-то сказать, но Люциус уже вышел и так ахнул дверью, что с потолка посыпалась извёстка. Он вышел в парк: находиться в доме, который его предал, было тошно.
Под ногами хрустел свежий снег, стало морозно и зябко, но Малфой, погружённый в свои мысли, не замечал холода. Хотелось, чтобы Гермиона принадлежала ему не только благодаря простой подписи на пергаменте. Древние обычаи давали такую мощную связь, которая разрывалась только со смертью, а при жизни связывала души, при условии взаимной любви, разумеется. Люциус прекрасно помнил такую связь с Нарциссой, но она сошла на нет в тот день, когда он изменил ей с Беллой.
В тисовой аллее пушистыми хлопьями падал снег, прибавляя Лу работы по расчистке дорожек. Сугробы на лужайках всё росли и росли, как сахарная вата. Люциус, наконец, ощутил, как сильно замёрз, стряхнул снег с волос и наложил согревающие чары, поворачивая к дому.
В кабинете он долго «оттаивал», потягивая шотландский виски, и мрачно смотрел в огонь. Не хотелось даже курить. На самом деле согреть в такой момент могла лишь одна женщина в мире, которая сейчас находилась в Восточном крыле его дома. Захотелось вдруг, чтобы она пришла и, как в то время, когда она была Минни, вымыла его волосы в горячей ванне, а потом…
Люциус вздохнул и опустошил залпом бокал.
«Не сегодня. Сейчас не смогу признаться ей в том, что мой собственный дом не даёт мне права жениться на ней из-за кретинского статуса её крови! Да что я за хозяин такой?!»
Он с помощью хитрой комбинации открыл чёрный металлический сейф в углу и вынул на свет маленькую склянку.
«Остаётся разве что отравить Нарциссу…»
Люциус долго вертел в пальцах флакон с ядом и разглядывал его, решая, что же теперь делать. А затем размахнулся и со злостью швырнул о стену. По матовым обоям потекла зелёная жидкость. После того, как он «воскресил» Вивиан, человеческая жизнь стала бесценной в его глазах. А убийство виделось чем-то жутким и омерзительным одновременно.
Глава 21
Мартовский ветер приносил с моря холод и тоску. Драко стоял, оперевшись на гладкие перила каменной террасы, и смотрел, как в бухту заходит спортивная яхта Блейза.
«Наконец-то. Хоть с кем-то можно будет поговорить. И не о тряпках».
— Как дела?
Астория подошла сзади и обняла его со спины. Драко машинально протянул руку, чтобы сжать её пальцы, привычно изображая интерес. Жена ни о чём не должна догадаться.
— Чудесно. Любуюсь видом из нашего будущего ресторана.