Минус тридцать
Шрифт:
– Двинемся, что ли, чего на дороге стоять, – предложил Почивалин.
Пока выносили вещи из автобуса, появился Штырь и повторил известные уже всем сведения.
– Идите к дому. Нашел я тут специального человека, который за него отвечает. Он на обед собирался. Обещал сразу после зайти. Полчаса подождать придется. Ничего, и побольше иногда ждем. Размещайтесь. Квартирьеры, как мне Антон Сергеевич сказал, два дня назад все завезли. Марина, – Штырь неопределенно мотнул головой в сторону девушек, – выдаст, она у нас за завхоза и кастеляншу.
Так тараторя, не дожидаясь ответов и вопросов, Штырь ввернулся в автобус. Тот с трудом развернулся на узкой дороге, обдал всех напоследок удушливым облаком выхлопных газов и вскоре исчез за взгорком.
Вокруг самого дома было достаточно сухо. Слева от крыльца стоял навес, под которым валялось несколько десятков сосновых и березовых чурбаков. Рядом с навесом – старое кострище с вбитыми в землю рогатками; с трех сторон кострище было окружено лавкой и двумя длинными колодами. На дверях дома висел большой амбарный замок. Почти сразу от дома утекало вниз по склону, до самого леса, поле с низкорослой широколистной растительностью – неузнаваемыми корнеплодами.
Первый час ожидания прошел достаточно спокойно. Люди разведывали близлежащие окрестности, осваивали надворные удобства и, заглядывая в окна, пробовали оценить удобства внутренние.
– Барак как барак, – резюмировал Почивалин, – я в гораздо худших живал, а здесь раковина, значит, есть надежда на воду, газовая плита, сушилка оборудована, батареи. Даже печка в сушилке. В крайнем случае, отогреемся. Жить можно.
Пошел мелкий нужный дождь, разом смазав и без того блеклые краски и потушив все разговоры. Первым не выдержал Като.
– Я, в конце концов, эсть хочу. Я всегда обедаю в тры, у меня рэжим.
– Так сходи в столовую, – предложил Манецкий, – слышал, бабка говорила. Возьми с собой единственное наше имеющееся в наличии начальство. Марина, откройся!
Марина оказалась молодой сотрудницей, той, что грузная и с серьезным лицом и, как впоследствии выяснилось, добрая, работящая и безотказная.
– Конечно, сходим, – сразу откликнулась она, – заодно все посмотрим. В крайнем случае, зайдем в магазин, купим чего-нибудь.
– И кой-чего еще. Деньги есть? – спросил Механик.
– Пока есть. Сколько?
– Почти двадцать человек. Прикинь…
– Ладно уж, – усмехнулась Марина.
За Като с Мариной увязалось еще несколько человек, включая всю группу из второго корпуса.
– Завхоз у нас – что надо, – заметил при молчаливом одобрении присутствующих Механик. – Молодая, но все понимает. Я таких люблю. Все это хорошо, конечно, но… – продолжал он. – Хорошо бы выпить! Холодно, мокро, опять-таки, у меня рэжим, – передразнил он Като.
– Не мешало бы, – подхватил Сергей, – для знакомства. А то стоим как эти чурбаки, – пнул он ногой чурбак под навесом, – и не знаем, как друг друга величать. Вот только где взять? Эти когда еще придут, да и достанут ли.
– Обижаешь, парень, – протянул Механик и, покопавшись в рюкзаке, извлек пол-литровую фляжку.
– Почему я не родился пролетарием! – картинно воздев руки, заблажил Сергей. – Неужели спирт?
И тут Манецкий первый услышал голос Аллы.
– Помилуйте, разве я позволил бы себе налить даме водки, – ни к кому не обращаясь, тихо сказала она.
– Это чистый спирт, – автоматически закончил Манецкий.
– Чистяк, ректификат! – возбужденно возвестил Механик. – Воду, кружки, закусь.
Сразу появились кружки – народ приехал опытный, Сергей сбегал к умывальнику и принес воды, Почивалин извлек из рюкзака плавленые сырки и газету.
– Граждане-товарищи, прошу к столу, – широким жестом пригласил всех Механик. – Володь, ты как? – обратился он к Слесарю.
Тот молча разрубил воздух ребром ладони. Столь резкий отказ удивил всех, кроме Механика.
– Давно? – спросил он.
– С двенадцатого мая.
– Молодец. Уважаю.
Почивалин с Сергеем взяли кружки без специальных приглашений. После некоторого колебания к ним присоединился и Манецкий. Из мужчин остался один Анисочкин, его добродушная физиономия, своей округлостью и очками напоминавшая Пьера Безухова в исполнении Бондарчука, выражала полную растерянность.
– Я вообще-то не пью, – пробормотал он.
– Тяжелый случай. Но – дело хозяйское, – не стал настаивать Механик.
– А я, пожалуй, тоже дерну, – вызывающе посмотрев по сторонам, сказала миниатюрная тонкокостная девушка. – Чего еще делать? Холодно и не развлекают, – при последних словах она, дурачась, сложила губки бантиком и томно выгнулась. – Меня, кстати, Викой зовут, – бросила она через плечо.
– Девчата у нас боевые, с огоньком, – воскликнул Механик под дружный хохот.
– Алла, ты как? – на правах знакомого обратился к Алле Сергей.
– Да ну вас! – раздраженно махнула она рукой в ответ. – Мужчины, называется. Хоть бы костер сначала разожгли, если уж дверь открыть не можете, а потом за водку принимались.
Все сконфуженно посмотрели друг на друга.
– Твоя правда! Промашка вышла. И как это мы?.. – извиняющимся голосом сказал Сергей.
– Это мы быстро! Это мы вмиг организуем! Одно другому не помеха, – Механик залпом выпил и, не закусывая, стал копаться в своем рюкзаке.
Народ подобрался действительно бывалый. Нашлись два топорика, Почивалин прихватил из дому большой походный котелок. Не прошло и получаса, как на старом кострище заметались язычки пламени, разом охватывая тонкие еловые веточки и тут же опадая. Уютно потянуло дымком. Казалось, разгорающийся костер разогнал окружающую хмарь, дождь прекратился, небо поднялось и посветлело, а из серой массы далекого леса выкристаллизовались темно-зеленые пирамиды елей и желтые блики берез.