Мир без России

Арин Олег

Другой ответ, предлагаемый Уагаром, звучит весьма по-марксистски. Он выступает за замену «хищнического глобального капитализма» на «мировое социалистическое содружество» (там же). И он не одинок в подобных ответах. Кр. Чейс-Данн также призывает к формированию «социалистических отношений на уровне всей мировой системы». Иммануил Уоллерстайн ратует за «социалистическое мировое правительство». Самир Амин, говоря о вытеснении реакционной утопии «глобализации через рынок», выдвигает гуманистический проект глобализации, «совместимый с социалистической перспективой»¹⁴⁹.

Социалистический ответ мотивируется ими тем, что в других случаях «регрессивный и криминальный сценарий вероятнее всего будет определять будущее». Сам Уагар считает: «Следующие пятьдесят лет, скорее всего, создадут обстановку копии ада на земле, и тогда предыдущие пятьдесят лет

сохранятся в нашей памяти как настоящее золотое время» (с. 3). И он в деталях описывает механизм создания «мировой партии» (в 2035 г.) и ее действия до 2050 г.¹⁵⁰.

В конечном счете их проекты — это нечто вроде мирового государства через глобальную коммуникацию. Причем ядром такой коммуны, по мнению Чейс-Данна, может быть «полупериферийный демократический социализм» с вхождением в него России, КНР, Индии, Южной Африки, Бразилии, Мексики. Сторонники подобной идеи (как ни странно, их очень много среди теоретиков-глобалистов) убеждены, что «глобализация» (все ее типы) дает возможность сорганизоваться не только мировому капитализму, но и тем, кого этот капитализм эксплуатирует. Другими словами, противодействие глобальному капитализму можно оказывать на том же глобальном уровне, противопоставив ему тоже глобальный, но социализм, естественно, демократического типа¹⁵¹. Удивительно то, что их цели и методы чуть ли не дословно совпадают с предложениями академика Н. Н. Моисеева, изложенными им в ряде последних работ¹⁵².

Не менее удивительно, что аналогичные предложения исходят от ученых, весьма далеких от левых идеологий и течений. Например, в обширной статье немецкий ученый Дирк Меснер упоминает имена израильского ученого Йецкеля Дрора, немца Ральфа Дарендорфа, американца Ричарда Хааса, генерального директора ГАТТ (в 1993–1995 гг.) Питера Сутерлэнда (Peter D. Sutherland), которые ставят вопрос о создании институционных основ для управления мировой экономикой¹⁵³. К этому вынуждает «дикая и беспощадная глобализация, которая осуществляется только на законах конкуренции и поэтому во многих странах может вывести «значительное количество людей из общества» (Дарендорф). А посему назрела пора поставить вопрос «о примате политики над самодовлеющей динамикой закономерностей рынка и об институтах формирования глобализации, чтобы национальные общества и институциональные системы на Севере, Юге и Востоке были подготовлены к новым требованиям» (Сутерлэнд). Сам Меснер в этой связи ставит проблему создания глобальной архитектуры управления (Global — Governance— Architektur), которая является одним из самых насущных требований XXI века. И далее он расписывает законы и задачи глобального управления в духе упоминавшихся американских глобалистов. Вместо политики гегемонии необходимо создать мировой порядок сотрудничества, решать проблемы бедности, оказывать помощь Китаю, Индии, Бразилии, Южной Африке, решать проблемы народонаселения, реализовывать идеи правовых государств, содействовать развитию различных культур и т. д. Выполнение этих задач потребует реорганизации национальной политики, т. е. увязывания с глобальной политикой. Меснер детально также расписал иерархию задач, которые должно решать глобальное управление. Оказывается, утопистов-мечтателей на Западе можно встретить не меньше, чем в России.

На самом деле все подобные концепции и предложения теоретиков-глобалистов утопичны, как минимум, по двум причинам. Первая заключается в том, что «глобализация» (в их понимании) не только не уменьшила роль государства внутри стран или на международной арене, а, наоборот, повысила эту роль. Вторая причина связана с процессом интеграции, которую они просто упускают из анализа, возможно, понимая под ней ту же самую «глобализацию». Разберем в этой связи для начала роль ТНК, а затем их взаимоотношения с государством.

Транснациональные и межнациональные корпорации (ТНК и МНК)

В общественном сознании МНК и ТНК и глобализация тесно взаимосвязаны. Не без основания их называют основными акторами процесса глобализации. Чтобы подтвердить значимость ТНК, приводят ряд весьма весомых аргументов, в том числе статистического характера.

В этой связи необходимо сделать еще одно уточнение терминов ТНК и МНК. Большинство аналитиков рассматривают их также как синонимы. Однако для некоторых они представляют разные типы корпораций. Так, Херст и Томсон полагают, что МНК обладают национальными спецификами, а ТНК лишены такой специфики, т. е. они вненациональны, а именно международны. Следовательно, МНК — акторы интернационализации, ТНК — глобализации¹⁵⁴. Российский же ученый Т. Я. Белоус, наоборот, исходит из того, что именно ТНК национальны по капиталу и контролю, но международны по сфере своей деятельности, в то время как МНК — это корпорации, акционерный капитал которых рассредоточен между акционерами различных стран¹⁵⁵. В таком случае именно МНК — акторы глобализации, а ТНК — интернационализации. Надо заметить также, что ООН и некоторые другие международные экономические организации придерживаются аналогичного подхода¹⁵⁶. А вот еще одно толкование ТНК, данное известным ученым Р. Гилпиным. Он пишет: «МНК стремится стать олигархической корпорацией, в которой собственность, управление, продукция и торговая активность рассредоточиваются на различные национальные юрисдикции. Она состоит из штаб-квартиры в одной стране с дочерними филиалами в других странах. Принципиальной целью корпорации является обеспечение дешевого производства товаров для мирового рынка; эта цель может быть достигнута путем более эффективного размещения производственных мощностей или приобретения налоговых льгот со стороны правительств-хозяев»¹⁵⁷.

Хотя по сути я полностью согласен с Т. Я. Белоус, однако в конкретных исследованиях никто четко не разделял эти корпорации по признакам, на которые указывают упомянутые ученые. Поэтому мне придется в последующем говорить только о ТНК, хотя некоторые из них, вероятно, имеют свойства и МНК.

Итак, какова же их мощь? По данным ООН, к середине 90-х годов насчитывалось 45 тыс. родительских ТНК, контролирующих около 280 тыс. своих филиалов. Из них 37 тыс. (около 82%) базировались «дома» в 14 основных развитых стран ОЭСР. 90% их штаб-квартир располагались в развитом мире.

В 1996 г., по данным ООН, ТНК через свои филиалы продали товаров на сумму 7 трлн долл. (т. е. больше, чем весь мировой экспорт, равный 5,2 трлн долл.). В 1996 г. общий объем ЗПИ, вложенных в предприятия, оборудование и частную собственность, равнялся 3 трлн долл. По данным Доклада ООН (UN's 1997 World Investment Report), 70% международных роялти по технологиям оплачивались в рамках родственных фирм и их зарубежных филиалов. Это свидетельствует о ключевой роли ТНК в распространении технологий по земному шару¹⁵⁸.

Около 80% торговли США осуществлялось через ТНК. Пропорция — типичная для развитых стран в целом. Причем приблизительно 40% торговли приходилось на торговлю между самими ТНК.

Они же являются основными аккумуляторами ЗПИ. Сто наиболее крупных ТНК, контролирующих около одной пятой части глобальных зарубежных активов, имели 2 трлн долл. внешних продаж и 6 млн рабочих (1995 г.).

На самом деле не так много компаний действительно являются глобальными. Среди них наиболее известные: Royal Dutsh/Shell, Ford, Gelectric, Exxon, GM, Volkswagon, IBM, Toyota, Nestle (food), Bayer (chemistry), ABB, Nissan, Mobil, Daimler-Benz, Coca Cola, Kodak и т. д. Их мощности, однако, действительно впечатляющи. По данным Мирового банка, в 1995 г. только 70 стран приблизительно из 200 имели ВВП выше 10 млрд долл. А по данным «Форчуна», из 500 крупнейших ТНК 440 имели торговый оборот более 10 млрд долл.¹⁵⁹.

Доля ТНК в национальных производствах развитых стран (за исключением Японии) достаточна велика и имеет тенденцию увеличиваться и дальше. Так, по данным ОЭСР за 1996 г. (последний год, где представлена сравнительная статистика), на которые ссылается «Экономист» (от 8 января 2000 г.), иностранные фирмы в США произвели продукции в размере 15,8% от всего производства, в то время как их доля в 1989 г. составляла 13,2%, а в 1985 г. — 8,8%. В Канаде их доля в 1996 г. составляла более 50%, в 1989 г. — около 46%; в Британии соответственно 33 и 24%; во Франции — 29 и 28%; в Германии приблизительно 13%. Исключением является Япония, у которой доля иностранных фирм в производстве почти незаметна, причем в 1996 г. она была меньше, чем в 1989 г., т. е. 1 и 2%.

Доля местных рабочих в иностранных фирмах также достаточно высока: в тех же США она составляла в 1989 г. 10,8% от всей рабочей силы США, в 1996 г. — 11,4%. В целом же, как указывает статистика, иностранные фирмы создают большее количество рабочих мест, чем местные. Это наблюдается в США, Британии. Кроме того, и зарплата на иностранных фирмах выше, чем в национальных компаниях. В 1996 г. в США она была выше на 6%, в Японии — на 36%, в Голландии — на 30%, в Британии — на 29%, во Франции — на 12%¹⁶⁰.