Мир без России

Арин Олег

Теперь подсчитаем, во что обойдется «второй фронт», или, по терминологии А. Яковлева, антизападный полюс. Учитывая, что внешнеполитический потенциал Запада¹²⁷ (семерка государств) оценивается цифрой свыше 500 млрд долл. (это, заметьте, не объем ВВП), которая как раз и обеспечивает доминирование Запада в мире. Соответственно и противостоящий ему мир вынужден был бы выделить близкую к этой цифре сумму. Должен информировать читателя, что внешнеполитический потенциал России приблизительно равен 10 млрд долл. (на 1998 ф. г.), у КНР и Индии — между 10–12 млрд долл.¹²⁸, вкупе это дает чуть более 30 млрд долл. Для того чтобы по-серьезному бросить «вызов» Западу, эту сумму необходимо увеличить почти в 17 раз. Но даже увеличение в два раза (что составит внешнеполитический потенциал только одной Японии) начнет разорять каждую из стран «оси». Именно поэтому США и весь Запад должны быть крайне заинтересованы в таком альянсе, который разорил бы всех его участников значительно быстрее, чем «происки империализма».

* * *

Совершенно очевидно, что концепция биполярности даже в интерпретации профессора А. Яковлева, одного из сильнейших китаистов России, не выдерживает элементарной критики. Это не означает, что сама концепция в принципе нежизненна. У нее, к сожалению, для Запада есть питательные корни, хотя и не в той почве, которую анализировал А. Яковлев. Ее научный анализ требует четкого оперирования понятийным аппаратом. И если для вас «мощь» является синонимом «силы», а «полюс» синонимом «центра силы», а «глобализация» все равно что «интеграция», вы сразу же вступаете на путь пустой говорильни, столь характерной для российских ученых. Для них столь же привычно не знать законов международных отношений, среди которых особенно важным для России является закон оптимальных затрат на внешнюю деятельность. Приходится констатировать, что некомпетентность российских ученых является одним из факторов исчезновения великой страны с мировой арены. Хотя мир, скорее всего, только возрадуется такому явлению.

Часть третья

Двадцать первый век: реальность без иллюзий

В предыдущих частях, говоря о месте и роли России в мире, мне приходилось в основном опираться на политологический подход, точнее на одну из его разновидностей — теорию восприятия (прецепциологию). Весьма часто восприятия бывают ложными или сознательно искаженными. Правда, реальная политика может осуществляться и чаще всего осуществляется именно на ложных посылках. До поры до времени. Обычно это продолжается до тех пор, пока государство не начнет сталкиваться с негативными результатами для своих национальных интересов, иногда принимающих форму или полного самоуничтожения, или поражения в той или иной исторической схватке. Такими примерами полна вся история человеческой цивилизации. «Свежим» примером может служить распад бывшего СССР, «перспективным» примером может оказаться современная Россия.

В этой части я намерен показать реальное место и роль России в мире, опираясь на экономические и статистические материалы, которые, по идее, могут подтвердить или опровергнуть рассуждения на уровне политологической логики. Но предварительно мне придется обратиться к некоторым аспектам теории международных отношений, в которой в обобщенной форме отражены закономерности развития реального мира. И только с учетом этих закономерностей, указывающих на тенденции мирового развития, мы сможем в полном объеме определить, где находится Россия, в какой системе координат определяется ее значение.

Я хорошо знаю, что российские ученые не любят теорий, поскольку теория «суха, но зеленеет жизни древо». Мало, правда, кто обратил внимание на то, что этот афоризм принадлежит Мефистофелю, коварному черту, постоянно уводящему человека от познания. Я все же ослушаюсь рекомендации нечисти и попытаюсь, обращаясь к сухой теории, доказать, что именно в знании находятся пути ухода от иллюзий, выход из тупика мракобесия. Хотя поначалу, если честно, я не предполагал обращаться к теории в данной работе. Вынудили меня к этому российские Мефистофели, особенно с этой путаницей вокруг «глобализации». С нее и начну.

Теория внешней политики и международных отношений

ГЛАВА I

От интернационализации к глобальной интеграции: теория и практика

Итак. «Мы живем в век глобализации», — утверждают ученые и политики. «Ничего подобного. Глобализация — это миф. На самом деле мы живем в век интернационализации», — возражают другие ученые и политики. «Россия должна интегрироваться в мировую экономику», — причитают российские либерал-демократы. То есть, с их точки зрения, мировая экономика интегрирована. «Ерунда, мировая экономика локализируется» — еще один термин, зазвучавший в конце 90-х годов XX века.

И все это не просто слова. За ними выстраиваются всевозможные теории и концепции глобализации, интернационализации, интеграции и локализации, призванные объяснить и даже спрогнозировать международные отношения в XXI веке. Их появление отражает объективные процессы на мировой арене, вызванные уплотнением и интенсификацией взаимодействия всех субъектов и акторов мировой политики. Если прибегнуть к языку системников, это означает, что различные части мира (государства, регионы, субрегионы и т. д.) входят в такое взаимодействие, которое ведет к формированию мира как целостности, функционирующего уже по законам, отличающимся от законов не целостного, фрагментарного, например, многополярного или биполярного мира. Проблема в том, в каких терминах описать все эти явления, чтобы не запутаться самим и не запутать других.

В свое время Кондильяк учил, что языки суть методы анализа и что искусство рассуждения сводится к «хорошему построению языка каждой науки». Позже Гегель уточнил: дело не просто в языке, а в понятийном содержании терминов и слов. В своей гениальной «Науке логики» он писал: «…лишь в своем понятии нечто обладает действительностью; поскольку же оно отлично от своего понятия, оно перестает быть действительным»¹²⁹. Другими словами, мы должны определить, являются ли глобализация, интернационализация, интеграция и локализация просто синонимами (а именно в таком качестве их употребляют большинство ученых), или это понятия, отражающие различные аспекты или фрагменты действительности. В первом случае эта тема спокойно может быть отдана на откуп журналистам, во втором — нам придется окунуться в понятийные дебри за поисками точных эквивалентов реальностей.

Насколько важна терминологическая четкость, свидетельствует уже тот факт, что в зависимости от разного рода определений выстраиваются различные аналитические подходы, например, в рамках концепций глобализации, среди которых сами западные авторы часто выделяют пять (редко шесть). Первый из них строится на анализе общих экологических рисков (the common ecological risks), второй — мировых систем (the world systems approach) с упором на экономические процессы; третий — культурологический подход (the global cultury approach) — исследует формирование единой глобальной культуры; четвертый — глобальное общество (the global societe approach) — концентрируется на изучении планетарного сознания; пятый — глобальный капитализм (the global capitalism approach) — сфокусирован на деятельности транснациональных корпораций (ТНК), международного класса (МК) и транснациональных организаций (ТО) в их взаимоотношениях с государствами или государственными институтами.

Интернационализация и/или глобализация

Еще раз напоминаю. Многие исследователи употребляют слова — глобализация, интернационализация и интеграция — как синонимы. Это означает, что тремя разными словами описывается одно и то же явление. На самом деле это не так: за каждым из них стоят явления, качественно отличающиеся друг от друга. А потому это не просто слова, а понятия.

Вот как разделяет термины «глобализация» и «интернационализация» английский ученый Лесли Склэр. Он пишет: «Я утверждаю, что должно быть четкое разграничение между интернационализацией и глобальностью. Дефис в интернациональном должен показывать запутанную концепцию глобализации, основанную на существовании даже изменяющейся системы наций-государств, в то время как глобальное выражает появление процессов и систем социальных отношений, не базирующихся на системе наций-государств»¹³⁰. Эта фраза означает, что интернационализация охватывает область международных или межгосударственных отношений¹³¹, а глобализация покрывает всю область мировых отношений, субъектом которых являются не только государства, но и множество других акторов мировой политики.