Мир без России

Арин Олег

	1870	1913	1937	1960	1980	1990	1998
Австрия	—	—	15.2	35,7	48,1	48,6	—
Бельгия	—	—	21,8	30,3	58,6	54,8	49,4
Великобритания	9,4	12,7	30,0	32,2	43,0	39,9	40,2
Германия	10,0	14,8	42,4	32,4	47,9	45,1	46,9
Испания	—	8,3	18,4	18,8	32,2	42,0	—
Италия	11,9	11,1	24,5	30,1	41,9	53,2	49,1
Канада	—	—	18,6	28,6	38,8	46,0	—
Нидерланды	9,1	9,0	19,0	33,7	55,2	54,0	47,2
Норвегия	3,7	8,3	—	29,9	37,5	53,8	46,9
США	3,9	1,8	8,6	27,0	31,8	33,3	32,8
Франция	12,6	17,0	29,0	34,6	46,1	49,8	54,3
Швейцария	—	2,7	6,1	17,2	32,8	33,5	—
Швеция	5,7	6,3	10,4	31,0	60,1	59,1	58,5
Япония	8,8	8,3	25,4	17,5	32,0	31,7	36,9
В среднем	8,3	9,1	18,3*	28,5	43,3	46,1	—

^{*В среднем без Германии, Японии и Испании, вовлеченных в это время в войны или в подготовку войны.}

Приведенная выше таблица наглядно показывает скачкообразный рост общественных расходов в ВВП развитых стран в XX столетии, в первую очередь связанных с увеличением социальных расходов, особенно начиная с 60-х годов. Такая динамика в корне противоречит утверждениям о потере государством суверенитета.

Естественно, борьба за сбалансированный бюджет требует определенного соотношения между доходами и расходами. Другими словами, в свои права вступает система налогообложения, в том числе и на корпорации. Исследования показывают, что, несмотря на теоретическую возможность ТНК избежать налогов или «уходить» в страны с режимом низких налогов (как, например, в «налоговые убежища» стран Карибского бассейна), практически, даже в эпоху Интернета, налоги продолжают расти. По данным ОЭСР доля налоговых поступлений относительно ВВП выросла на протяжении с 1965 по 1998 г. для стран ОЭСР с приблизительно 26% до 37%, а стран Европейского сообщества (15 стран) с 28% до 42%. Увеличились налоги и с доходов корпораций в период между 1975 и 1997 г. во всех наиболее развитых странах (за исключением Нидерландов), и они составляли от 5 до 15% ВВП, а в среднем для стран ОЭСР — около 9%¹⁷⁰. Иначе говоря, государство может контролировать те же ТНК через налоговую систему.

В условиях глобализации государство имеет большую свободу рук и в получении займов, не будучи привязанным к отечественным банкам. У него есть возможность обращаться к зарубежным ТНК и ТНБ или международным финансовым организациям (МВФ, МБ и т. д.). О силе государства свидетельствует даже такой факт, как способность относительно слабого Российского государства «наказать» десятки зарубежных ТНК и ТНБ на миллиарды долларов, «задефолтив» свои же долги (ГКО).

Не надо забывать, что государство владеет и собственной экономикой, т. е. госсобственностью, т. е. само выступает в качестве мощной экономической корпорации, в руках которой обычно сосредоточены стратегические отрасли экономики, как, например, во Франции или Скандинавских странах.

Тем не менее, хотя указанные соотношения и формы взаимозависимости имеют определенный смысл, более важный характер взаимодействия возникает на политэкономическом уровне. Практически во всех крупных странах Запада с начала века сложился государственно-монополистический капитализм (ГМК). За столетие он, безусловно, претерпевал различные изменения в своей структуре и функциях. Однако конечная суть его осталась неизменной: сохранить капитализм и упрочить его позиции на мировой арене в пользу «ядра». Поэтому при всех естественных противоречиях внутри каждого ГМК (а каждый ГМК иногда весьма существенно отличается от другого: например, ГМК Японии от ГМК США или Германии), а также между национальными ГМК, на «выходе» они демонстрируют завидное единство — упрочение позиций «золотого миллиарда». И поэтому государство не только сохраняет свои старые функции, но и обновляет их в сфере оказания помощи своим ТНК на мировой арене.

Между прочим, сам процесс интернационализации, в особенности в его второй фазе, был инициирован именно государством, например, в лице правительства Маргарет Тэтчер в Англии, Р. Рейгана в США и двух премьеров в Японии (Дз. Судзуки и Я. Накасонэ). В конце 70-х — начале 80-х годов именно они осуществляли неолиберальный курс, предусматривавший снятие множества ограничений в сфере торговли и особенно инвестиций. Такой тип организованной политики как раз и свидетельствует о высокой роли государства в процессе интернационализации и глобализации, на что постоянно указывают американские ученые, в том числе упоминавшийся Джованни Эрриги (p. 216).

Джон Боррэго мотивирует это тем, что «глобальный капитал будет размещаться только в тех странах, где государство сможет обеспечить определенные условия производства. товаров, воспроизводства рабочей силы определенного качества и стоимости и эффективное управление. Соревнование же между государствами в сфере мировой экономики переместилось из сферы специфических географических преимуществ (таких, как сырьевые ресурсы или даже стоимость рабочей силы) в менее осязаемую сферу (доступ к технологиям, гибким управлениям, стратегии маркетинга: близость к потребителю, скорость ответа на рыночные изменения и т. д.)»¹⁷¹.

Группа авторов из Принстонского университета в весьма воинственной форме утверждает: «Глобальные корпорации, дрейфующие от своих национальных политических якорей и плавающие в безграничном мировом рынке, есть миф»¹⁷². Причем миф, созданный, прежде всего, американцами. Разобрав структуры ТНК США, Германии и Японии, они делают вывод, что «в сравнении со многими американскими корпорациями германские и японские фирмы сохраняют весьма четкое чувство специфичной национальной самобытности, более ясное обязательство по отношению к национальному и региональному процветанию в изменяющейся международной среде и более четкое реалистическое чувство возможностей остального мира адаптировать внутренние поведенческие нормы своих собственных стран» (p. 10).