Мир-Цирк. Город Барабу. Песнь слона
Шрифт:
К юго-востоку, в направлении Тарзака, если верить разведчикам, тянулись густые заросли — придется прорубать путь, перекидывать мосты через реки и, может быть, даже осушать болота. Разлапистый Ручей тек до самого Тарзака, но судоходным был разве что в отдельных местах. А где-то посередине между шаттлом Мийры и шаттлом Тарзака вообще срывался водопадом с высокого утеса. Здесь предстояло постараться.
Комета вновь перевела взгляд на корабль. Прошло восемь лет с того момента, как она ушла с орбитального дока компании «Арнхайм и Бун». Третий шаттл стал ее родным домом, смыслом всей ее жизни. Комета поморщилась, увидев, как с ее любимого корабля слетел очередной лист огнеупорной обшивки. Она старалась не обращать внимания на ликующие возгласы тех, кто сейчас с таким усердием «раздевал» ее любимца. Первые пилы уже вовсю работали — валили деревья, распиливали их на доски, которые затем грузили на повозки, запряженные першеронами.
Колесники третьего шаттла поработали на славу. Повозки катились на деревянных колесах с металлическими ободами. Разумеется, металл пришлось позаимствовать все с того же шаттла.
Комета поднялась с травы, отвернулась от своего шаттла, переведя взгляд на гладь Столового озера, на зелень болота и буйные заросли на другой стороне. Поговаривали, что Вако-Вако взял коробку с яйцами и ушел с ними куда-то. Наутро оказалось, что заполненные водой следы ведут к озеру. Отряд, который отправили на поиски Вако, дошел по ним до густых непролазных зарослей, в которых они терялись.
Комета окинула взглядом джунгли, пытаясь догадаться, что заставило Вако уйти туда и что он там нашел. Но мысли ее заглушил пронзительный лязг пилы, врезавшейся в неподдающийся металл.
Позади послышались шаги, но Комета не стала оборачиваться.
— Комета. — Голос принадлежал главному дрессировщику.
— Что тебе, Пони?
— Нам нужна помощь, чтобы расколоть на части карусель. Комета медленно покачала головой — Только не я, Пони. Обратись к Голливуду, он ведь главный инженер. Он поможет тебе — разденет корабль так, что от того останутся одни лишь воспоминания.
Рыжий Пони какое-то время разглядывал ее спину.
— Чем больше людей, тем лучше.
— Только не я. — Комета обернулась и посмотрела ему в глаза. — Пони, целых восемь лет я добросовестно делала то, зачем пришла в цирк — возила ваш зверинец по космическим дорогам. Теперь я осталась без работы.
— Комета, мы тут все едем в телеге. Будем прокладывать дорогу…
Комета опять посмотрела в буйные заросли.
— Чего я только не насмотрелась за эти годы — и потасовки до крови, и порванный в клочья ураганом купол цирка, и даже тюремные стены. — Комета провела ребром ладони по горлу. — Все, с меня хватит, я сыта этим по горло, я устала наблюдать, как горстка упрямых идиотов делает вид, будто ничего не происходит. Если вам надо раскромсать шаттл на куски — валяйте, только поищите себе в помощники другую дурочку.
Главный дрессировщик собрался сочувственно погладить ее по плечу, но Комета отшатнулась и быстро зашагала в сторону озера. Рыжий Пони Мийра что-то крикнул ей вслед, но его слова заглушили лязг и скрежет пилы.
Комета бросилась бежать. Оказавшись у озера, она прибавила скорости. Она неслась все быстрей и быстрей, подгоняемая резким скрежетом металла о металл. Наконец ей стало тяжело дышать, бешеный стук сердца в груди и боль в ногах заслонили от нее весь остальной мир. Не сбавляя скорости, Комета устремилась к мелководью, которое вело к проходу в Змеиной горе и тянулось куда-то дальше. Она бежала, пока лучи заходящего солнца не омыли ей лицо; кровь бешено колотилась в висках, разрывая череп изнутри.
Почти весь технический персонал, отвечавший за состояние корабля и его десяти шаттлов, погиб — люди сгорели вместе с «Барабу» в верхних слоях атмосферы. Саботаж. Хитро продуманный и спланированный. Лучшего способа избавиться от космического цирка вряд ли можно было придумать. Тело Карла Арнхайма, бывшего владельца космической верфи, нашли в одном из уцелевших отсеков — обугленное как полено.
— Ну почему? — крикнула она, глядя на заходящее солнце.
Вскоре силы оставили ее, и Комета рухнула на песок. «Ну почему?» — всхлипывала она, прижимаясь горячей щекой к влажному, прохладному песку.
Когда Комета открыла глаза, было уже темно. Она села и посмотрела на небо, усыпанное мириадами звезд. Все кончено, ей больше не колесить по космическим дорогам; в ее жизни больше не будет цирка, не будет огней, рукоплесканий…
Превозмогая боль, Комета заставила себя подняться на ноги — все тело ныло, но это даже к лучшему. Безмятежная гладь озера отражала мерцающий свет звезд, и Комете показалось, будто она стоит на краю вселенной. Узкая темная полоса между звездами на небе и звездами в озере напоминала ей, что совсем рядом густые заросли. Комета обернулась в сторону третьего шаттла, но увидела лишь слабые отблески костров вокруг него. Она вновь повернулась к узкой темной полосе и бросилась бегом вдоль озера. До восхода солнца ей надо быть в самой чащобе.
На краю леса темные существа заметили, что к ним стремительно приближается неизвестное крошечное создание, и поспешили уползти в топкую грязь. События последних нескольких дней нарушили благостную умиротворенность места их обитания. Правда, какое им до этого дело — они с шипением удалились в теплую, прелую топь, их родной дом.
Глава 6
Паки Дерн сидел на камне у входа в импровизированный лазарет. Взгляд его был устремлен на грубо сколоченные хижины по другую сторону пыльной дороги. Та из них, которую построил он сам, должна была убедить Паки в том, что слоны — его истинное призвание. Давным-давно, в один прекрасный день его супруга, решив, что сыта этим балаганом по горло, захватила с собой их малолетнего сына и исчезла в поисках более надежного пристанища. Постигшее его фиаско в роли отца и мужа убедило Паки в том же самом. Паки поддал ногой небольшой камень и в задумчивости сложил ладони.
— В общем-то, я их не виню.
— Кого — их?
Паки обернулся и увидел в дверях лазарета Мейнджа Рейнджера.
— Да так, никого.
И он снова перевел взгляд на свою хижину.
— Как там дела, Мейндж?
Ветеринар присел рядом с ним на пень и усмехнулся.
— Если не ошибаюсь, прекрасно. Народ начинает потихоньку приходить в себя. Наконец-то мне удалось спокойно поспать целую ночь. А то я уже забыл, что это такое.
Паки кивнул, наклонился поднять с земли палку и принялся разламывать ее на мелкие кусочки.
— Может, теперь нам хоть пару дней удастся прожить без похорон.
— А ты сегодня ел, Паки?
Повелитель слонов с рассеянным видом бросил палку на землю:
— Крошка Вилл. Сидит себе в хижине весь день напролет. Казалось бы, поговорила бы с кем-нибудь, а она молчит, словно воды в рот набрала. Даже про себя молчит. Это все равно что жить в одном доме с привидением — сидит себе, уставясь на этот чертов стек.
Мейндж задумчиво потер подбородок:
— Она — конченый человек, Паки. Подумай сам — потерять родителей, потерять друзей. Цирка тоже больше нет. Весь ее мир рухнул в одночасье.