Мир Дому. Трилогия
Шрифт:
– Командир, может, еще больше тебя устал, – сказал Пашка. – Ты только жопой шевелишь и ногами. А он еще башкой работает. И ответственность на нем такая, что тебе в страшном сне не снилась!
– Сыпь, чёс – это мелочи, – уже мягче добавил Знайка. – Антисанитария же. Я сам четвертый день чешусь! – он поднял руку и засучил левый рукав, демонстрируя налитое краснотой пятно на предплечье. – До крови разодрал. Ничего критичного, заживет. Помыться только. Это я тебе как медицина говорю. То же и с животами. Это ж не лихорадка, не малярия какая, не инфекция. Жрачка поганая, да вода. Отдых нужен, сон, еда. И только.
– Ну и последний твой аргумент. Разговоры… – Серега покачал головой. – Кто
Букаш гукнул что-то неясное.
– Ну, хорошо, – продолжал Серега. – Разговорчики пошли, опасаются твои люди… А ты что?
– А что – я? – неприязненно спросил Гриша.
– Ну они с тобой разговаривают, делятся… А ты что им отвечаешь?
Гришка неопределенно пожал плечами.
– А что я могу… Мы же идем? Идем. Вот я и говорю – да, пока идем. Не поворачиваем. Приходится идти…
– То есть ты ничего им не отвечаешь…
– Да что я могу ответить? – всплеснул длинными руками Букаш – Ну что?! Идем – и идем! Говорю, что командиру виднее!
Злодей выругался – да и Серега, признаться, оторопел. Вот это подача…
– Ответ, конечно… – он поморщился. – Прямо скажем – поганый ответ. Таким ответом не только мелкую группу – целое подразделение разложишь. До полной потери вожжей. Я мол, товарищи бойцы, хоть сейчас назад поверну – да вот командир, сука, не слушает. Понукает, вперед гонит… Зверствует, одним словом. А я-то – у-у-у-у… Будь моя воля: поворачиваем – и аглы. До дому с песнями.
– Это же твои люди… – вставил Злодей.
– Это же – твои люди! – повторил Сотников. Ответ Григория неприятно поразил его. Аж внутри зажглось. А ведь еще на фазенде видно было! И зря тогда жестко мозги не вправил! Вот и пожинай теперь… – Ты – командир! Ты должен свою волю показывать! Я сказал – и точка! Как я сказал – так и будет! Пока я командир – вертел я ваше мнение! И клал на него с прибором! Потому что это мое место и досталось мне по праву! Потому что я здесь власть и я это не единожды доказывал! Потому что каждого из вас, если на то пошло – и если понадобится! – я порву голыми руками! Потому что, в конце концов, есть приказ и от нас ждут выполнения! Умри, сука – но сделай! И как ты выстроишь отношения со своими людьми – мне лично похрену. Ты командир! Речь толкни! Мотивируй, твою мать! Вдохновляй! Не можешь вдохновлять – уговаривай! Не можешь уговаривать – стреляй! Вешай, сука, в конце концов! Но приказ мне будь добр исполнять!
– А я, может, сам не считаю целесообразным идти вперед! – зло глядя на Серегу, процедил Букаш. Последнее, кажется, задело его за живое, и он смотрел теперь волком. – Я командир, да. Но я не согласен! Я считаю, что мы получили всю информацию, какую можно! Сделали все что смогли! Дальнейшее продвижение рискованно и ставит под угрозу возвращение! И доставку хотя бы тех сведений, что уже есть! Важняк?.. Совет?.. Они где-то там, внизу – и никто из них в нашей ситуации не был! И может, даже они сами согласились бы, что разворачивать нужно! Вы тут совсем крышей поехали! Сидят три идиота – и твердят как попки: приказ!.. приказ!.. приказ!.. – он ожесточенно харкнул в сторону. – А нет понимания, что к приказу тоже с умом надо!.. А не как дуболом, по пояс деревянный!
– А я, товарищ капитан, еще раз обращаю ваше внимание на мои слова, которые я сказал совсем только что, – сжав зубы до скрипа медленно – хотя внутри бешено полыхало напалмом – сказал Серега. – Я срать хотел на ваше мнение. Я сказал – идем дальше. Будьте добры выполнять. И с людьми своими разберитесь. Но если вы мне еще раз поднимете эту тему… – он помолчал немного, унимая бешенство, зверем ревущее в душе, – я вам обещаю суд офицерской чести. Я как командир обоймы, единицы, функционирующей отдаленно от основного подразделения в боевых условиях, имею право инициировать. Не отмоетесь, товарищ капитан. Будете до конца жизни на гражданке пухнуть и никто из армейского состава вам руки не подаст.
Букаш моргнул. Он собирался продолжать – но эта угроза, самая действенная из всех, что мог обозначить Серега, возымела свое. Гришка разом увял, оплыл, сгорбился, словно сдувшийся шарик. Аж жалко его стало…
– На этом все, – уже спокойнее продолжал Сотников. Выплеснув злость, он хотел как-то обнадежить товарища, подать руку помощи. Уже совершенно понятно было, что Гришка просто заблудился. Забрел не туда. И его задача, как старшего по должности, званию, да и просто как друга – вернуть человека назад. – Гриш, ей-богу, завязывай. Вливайся обратно. Немного осталось…
…и по изменившемуся Гришкиному лицу понял, что не угадал. Не нужны были товарищу его уговоры.
– То есть поворачивать не будем… – поднявшись, неприязненно констатировал Букаш.
– Нет, – покачал головой Серега.
– Ладно. Смотри сам. Не говори потом, что не предупреждал, – он нахлобучил шлем, подхватил со стола пулемет. – Я к своим. Связь как обычно. Утром во сколько подъем?
– В шесть, – неприязненно покосился Злодей.
– Принял. В шесть будем в лагере, – глухо сказал Гришка и вышел из комнаты.
С минуту все трое молчали. Потом Илья, пожав плечами, пробормотал:
– Вот вам и первые разногласия… Не все выдержат, это точно. Это мне еще шеф дома сказал. Самое страшное, говорит, – не внешний враг. Самое страшное – внутренний. Вот когда начнете друг с другом сраться – тогда и до конца недалеко.
– А кто тут срется? – с деланным удивлением вопросил Пашка. – Ну вправили мозги сомневающемуся. Не в первый раз…
– Ладно. Дал слабину, бывает. Со всяким может случиться. Закрыли тему, – сказал Серега. – На пару недель ему хватит. А там и до поверхности уже дойдем.
– Я на боковую, – поднялся Злодей. – Завтра длинный новый день. Сгуха, говоришь? Эт хорошо…
Уже и улеглись, уже и пацаны заснули – лежа в углу на своем матрасе, укрывшись липким спальным мешком, Серега слышал, как сопят они и ворочаются в нездоровом своем сне – а он все никак не мог заснуть. Мешали мысли. И… сомнения.
Может, и правда назад пора? Может, прав Гриша? Может, и впрямь зря он так, вожжами-то?.. Взнуздал – и гонит вперед. Люди устали… сам устал… Четыре месяца в паутине! Напряглись – не надорваться бы. А меж тем – очень много уже сделано. Маршрут проложен – а в обратку и пробел между триста двадцатым и триста восьмым восполнят, где Штольнями плутали. Задача по Восьмиугольнику – выполнена. Больше того – куча дополнительной информации есть! Вторая экспедиция – раз. Конструктор – два. Крысолов этот поганый – три. Программатор – четыре. Понимание паутины – пять! Дом, провалившийся в тартарары, – шесть! Вот уже навскидку шесть пунктов! Прорва информации! Да хоть бы тот же Пункт Управления! Семь, кстати. Ведь над головой же висит! Подняться на два километра – возможно, слепой ствол наверняка чист! И объявиться перед старикашкой как черти из коробочки! Вздрючить его, занять плацдарм… А там попробуй сунься! И с этой площадки куда проще новую экспедицию соорудить, уже до самого Восьмиугольника. Ни Совет, ни Важняк после такого даже спрашивать не посмеют – что же ты, дорогой товарищ, совсем немного до поверхности не дошел. Уже это с лихвой перекрывает цели экспедиции!.. Пусть генерал дал понять, что поверхность куда важнее. Это так. Но не осудит он, если не дошли и повернули.