Мир и война в жизни нашей семьи
Шрифт:
Мы друг другу давали прозвища, каждого как-то дразнили. Вася Чапыгин у нас был самый умный, лучше всех учился, мы его дразнили «Председатель СНК».
Костю Клопова почему-то называли «Бунз». Костя парень красивый. Одевался всегда лучше всех нас. Мать в нем души не чаяла: «Костенька, Костенька». Для черчения ему мать первому купила чертежную доску и готовальню. Он был насмешник.
И меня прозвал «Протопоп с веревочкой». Я тетради носил в папке. Папка была изделием какой-то частной фирмы. Плотные корки с кожаным покрытием и на лицевой стороне золотыми буквами было выдавлено «Протопопов и Кo». Тесемки
Изучая геометрию, я усвоил, что прямая между двумя точками есть кратчайший путь.
Летом на ту сторону Москвы-реки мы переправлялись на лодке. Перевоз был на Шаровке в конце села. Перевоз держали Махонины. Мы были постоянными пассажирами и платили сразу за месяц. А те, кто переезжал не каждый день, платили каждый раз отдельно и туда, и обратно. От места перевоза шла искривленная тропинка в лес. В лесу тропинка по каким-то неписаным законам всё время вилась, как змея.
Зимой мы, используя полученные знания, протаптывали дорожку напрямую. Переход через реку шёл от средины Павшина – от Гуляевых. Перейдя на другую сторону, направлялись на опушку к осинничку, а от него опять проходили напрямую к средине деревни Луки. Путь значительно сокращался. Вдоль тропинки через некоторые расстояния мы ставили вешки. Зимой по нашей тропинке стали ходить все пешеходы.
Учеба идет к концу. Мы готовимся к выпускным экзаменам. Волнуемся.
Учитель обществоведения нас успокаивал и говорил, что никогда не надо волноваться и всегда быть уверенными. И если чего не знаем, то всё равно не надо показывать, что не знаем.
– Говори, говори! Что-нибудь да знаешь. Я, говорит, сдавал экзамен по географии. Мне задали вопрос по Испании. Я знал, что это Пиренейский полуостров. Я начал о нем читать, знал, что на нем две страны – Испания и Португалия. Прочитал всё про Португалию и многое запомнил, а про Испанию прочитать не успел. Как же быть? И тогда я начал таким образом. «Прежде чем говорить об Испании, следует сказать несколько слов о Португалии». И начал говорить все, что знал о Португалии. Всё говорил, говорил, не останавливаясь. Говорил долго, комиссия, наверное, уже забыла, что вопрос-то был об Испании. Я, как говорят, увёл от вопроса. И получил хорошую оценку.
В период водополья связь через Москву-реку прерывалась на несколько дней. Перед вскрытием реки мы какой-то период – день-два – ходили по перекидным доскам, через закраины. Один раз я задержался в столярной мастерской, шел из Рублева один. Вода начала прибывать, образовались закраины. На той стороне закраина была небольшая, и я благополучно перепрыгнул с берега на лед. У Павшинского берега закраина была побольше, тем более что прыгать пришлось немного вверх. Земля у берега была обледенелая, и когда я после прыжка приземлился, ноги заскользили вниз, и я стал тонуть. Инстинктивно я стал руками хвататься за землю. На мое счастье, попался под руку выступающий прутик куста, за ним выше оказался второй. Я с трудом подтянулся и с трудом выполз выше на берег, еле-еле вытягивая ноги из воды. Ноги в воде были выше колен, в валенках ледяная вода. Выбравшись на берег, я припустился во всю прыть домой. С меня лилась вода.
Не помню, как я добежал запыхавшийся домой. Домашние испугались, когда я ворвался
В 1927 г. я окончил Рублевскую девятилетнюю школу с гидротехническим уклоном, о чем и получил удостоверение.
Теперь полученные теоретические знания и некоторые трудовые специальные навыки по слесарному, столярному делу надо было применить в жизни. Надо устраивать дальнейшую жизнь, начинать работать. Я стал искать работу. Работы не было. Царила безработица. А у меня пока и специальности, можно сказать, еще нет. Нет трудового стажа по какой-либо специальности. Понемногу начинают восстанавливать после разрухи остановленные в революцию заводы и фабрики, которые были растащены по винтику, по кирпичику.
Павшино. Комсомол. Друзья. Друзья появляются при общении. В школе – друзья одни, в гуляньях на улице – другие.
Когда учился в Рублеве, друзьями были Костя Клопов, Вася Чапыгин и особенно Ашмарин Коля. С ним мы проходили практику. Среди учащихся в Рублеве Ашмарина как самого рослого и сильного мы прозвали Мишей Поддубным.
После окончания девятилетки в друзьях закрепились другие: те, с кем стал по вечерам и в свободное время гулять, кто ближе жил. Это Савины Егор, Саша, Леша, Попов Коля, Клопов Костя, Кабанов Коля, Никитин Володя, Гуляев Петя. Чаще всего собирались в саду у Савиных. Саша играл на гитаре. Леша на балалайке. Вместе ходили на Москву-реку купаться. Играли в шахматы. Играли в чижики, лапту. Боролись. Среди нас сильнейшим был Володя Никитин, да к тому же он был старше меня на год. Я тоже был не из слабых и часто боролся с Володей. Но побеждал я очень редко.
В Павшине открылась изба-читальня. В только что отстроенном новом доме у Макаровых. Они были не из богатых. Семья большая. Отец работал на заводе один, а в семье что-то около 10 человек. Нужны деньги. Жить они остались в старой вросшей в землю избушке.
Наша компания по вечерам почти каждый день стала ходить в избу-читальню.
Избачом был молодой мужчина лет 30 – Михайлов, присланный из Москвы.
В Павшине уже была организована комсомольская ячейка. В ее состав входили Никифоров Павел, Савины Нюра и Шура, учительница Кручинина, Ермолаев Семен и другие.
Опорным пунктом для общественной деятельности стала изба-читальня. Здесь собиралась молодежь. Проводились лекции на международные темы. В нашу группу влились и девчата нашего возраста: Макарова Клава, Гатчины Люба и Наташа, Чапыгина Лиза, Никитина Валя, Бугрина Ира и другие.
Почти вся наша группа вступила в комсомол. В избу-читальню часто ходили и взрослые. Среди активистов были наш папанька, Пышкин Кузьма Васильевич.
Избач Михайлов развернул большую общественную деятельность. При избе-читальне организовались ячейки ряда общественных организаций. МОПР,