Мир культуры. Основы культурологии
Шрифт:
закономерности правила создания сооружений. Линии этих построек были четкими
и определенными. Барокко — это “буйство изогнутых, пересекающихся,
переливающихся каменных масс, потерявших свою “каменность” и как будто
получивших свойства вязкого пластичного материала” [99, вып. 2, с. 92].
Постепенно барокко перешло из архитектуры в скульптуру, живопись и другие
формы духовной жизни.
401
Рембрандт
Ганимед. 1635 год
Может возникнуть вопрос: как же был связан с кризисом духа столь
стремительный и динамичный (первоначально только художественный) стиль, как
барокко, как оно в рамках церковного искусства смогло компенсировать духовную
смуту и чувство растерянности, о которых мы только что сказали? Надо заметить,
что Контрреформация не могла преодолеть религиозные расхождения —
реформаторы как раз требовали высокой нравственности в религиозных чувствах.
Церковь в данном случае боролась за власть — земную и духовную. Ей нужны были
апологеты, выразители и просто прихожане. Она должна была царить над
внутренним миром человека, уже вкусившего опасности рационализма, определять
рамки греха и благочестия, а также судьбы всех категорий населения — от
обывателей до королей. Привлечь в свое лоно можно было, противопоставив
суровому быту протестанта яркую зрелищность католицизма. Поэтому в “искусстве
барокко, даже когда оно непосредственно служило церкви, не очень-то много того,
что называют благочестием, несмотря на то, что постоянно изображаются чудеса,
видения, мистические экстазы. В этих экстазах слишком явно проступают
чувственность, “плотскость” и даже прямая эротика” [там же, с. 97].
Один из самых известных теоретиков барокко Эммануэле Тезауро (1592—
1675) называл в качестве главного принципа
П. Рубенс. Автопортрет с
“барочного мышления” — “принцип быстрого
женой Изабеллой Брант
разума”. Быстрый разум живет законами, отличными
на фоне куста
от законов мышления, он насыщен фантазиями,
жимолости. 1609 год
метафорами, соединяя важное и случайное, серьезное
и забавное, смешное и печальное. В нем
переплетаются природа и человек, божественное и
созданное человеческим гением. Гении, обладающие
быстрым разумом, “из несуществующего порождают
существующее. Остроумие из невещественного
творит бытующее, и вот лев становится человеком,
орел — городом. Оно сливает женщину с обличьем
рыбы и создает сирену как символ ласкательства,
соединяет туловище козы со змеей и образует химеру
— иероглиф, обозначающий безумие” [235, т. 2, с.
625, 626]. В такой системе мышления постепенно
исчезают границы самых различных явлений, и в
искусстве появляется некоторое пренебрежение
целесообразностью, тем, что называется “здравый
смысл”.
Эти особенности барокко отразились во всей своей полноте в творчестве
Караваджо, Бернини в Италии, Веласкеса — в Испании, Ван Дейка и Рубенса — во
Фландрии.
Творчество Пауля Рубенса (1577—1640) особенно явственно демонстрирует
проникновение барокко в светскую жизнь, освобождение его от религиозной
тематики и существование его как особого менталитета в контексте культуры XVII
402
века. В его картинах царят вечное движение, напряжение, борьба людей с
животными, часто фантастическими, азарт и торжество жизни. Он “заставил
любоваться натуральным здоровьем и натуральной силой. И все это у него удачно
сплавилось с требованиями пышного декора, помпы, восхваления монархов...” [99,
вып. 2, с. 122]. В работах художников этого времени “религиозный дух незаметно
ускользнул” из искусства. “То были времена оперы, кантаты и оратории, но и
театрализованных церемоний, высокопарных од, витиеватых речей, длинных
титулов, длинных париков, аллегорий и гипербол в поэзии, тяжеловесно-затейливого
остроумия, эмблем и метафор” [там же, с. 97].
В литературе это выражается в стремлении
раскрепостить воображение, поразить и ошеломить
читателя, в пристрастии к неожиданным образам,
сближающим понятия, сопоставляющим далекие
друг от друга предметы. Здесь переплетаются самые
различные формы жизни, реализуется принцип —
от великого до смешного один шаг, поскольку в
барокко они существуют вместе, как и другие
противоположности: прекрасное и безобразное
(например в сонетах, посвященных прекрасным
Мастерская Рубенса.
Охота на тигров и леопардов
дамам, с равным восхищением могут описываться и
их прелестные волосы, и насекомые, ползущие по
ним), восторженность и грубость и так далее. На одном полюсе искусства барокко
— образ бунтаря, свободного и безудержного, не вписывающегося в привычные
границы поведения, как, например, Дон Жуан, попирающий верность в любви,
каждый раз любящий как в первый раз, безжалостно убивающий соперников, или