«Мир приключений» 1966 (№12)
Шрифт:
Я приник к микроскопу. В самом деле: разрушенные клетки питательной ткани под окуляром заметно различались между собой. Тут, несомненно, поработали разные вирусы-невидимки.
— Час от часу не легче! — буркнул я. — Откуда он взялся, второй?
— В спинномозговой жидкости только один вирус, а в этих материалах, из срезов головного мозга, почему-то два, — жалобно сказала Мария. — Ничего не понимаю.
— Чего тут непонятного, — сердито ответил ей Женя, отрываясь от микроскопа. — Нечисто работаешь. Загрязнила опыт, в этом все дело.
Мария гневно посмотрела на мужа, но ничего не сказала, прикусив дрожащую губу.
Я посмотрел на Николая Павловича. Он снова пожал плечами, потом мягко сказал:
— Ну, это ведь легко проверить. Конечно, придется повторить опыт.
Позднее, как говорится, “задним числом”, нелегко бывает установить, когда именно и почему вдруг приходит новая идея, резко меняющая весь ход исследований.
Наверное, все дело было в том, что Мария обнаружила этот новый загадочный вирус. Его появление как-то сразу внушило нам некоторые подозрения насчет вибрионов, только мы пока еще этого не сознавали.
Слишком уж много появилось “подозреваемых”. За кем же из них следует установить особое наблюдение?
Вместе с Машей мы заново “начинили” куриные яйца мельчайшими капельками суспензии крови покойного охотника и заложили их в термостаты. Были приняты все меры предосторожности, в чистоте этих опытов сомнений быть не могло.
После трех дней мучительной неизвестности мы с трепетом склонились над микроскопами…
Да, вот они, следы разрушительной работы вирусов. И опять разные! Значит, вирусов все-таки два, а не один.
Но не везде они встречаются вместе. В крови погибшего охотника скрывается лишь один “преступник”, мы решили его назвать “вирус А”. А вот во всех образцах тканей, взятых из мозга покойного, поработал вместе с ним и второй невидимка — вирус Б.
Странно…
— Может, часть материала была каким-то образом засорена этим вирусом Б еще в больнице? — задумчиво произнесла Мария.
Я тоже подумывал об этом. Но разве можно было обидеть такими подозрениями доктора Шукри? И все-таки проверить это было необходимо, только осторожно, деликатно.
— Надо будет провести повторные анализы, — сказал я. — А пока проверить на вирусы все образцы, в которых мы уже нашли вибрионы.
— Я только этим и занимаюсь, — ответила сердито Маша.
Она целыми днями возилась в лаборатории, заражая взятыми у различных грызунов, клещей и москитов пробами сотни куриных яиц и укладывая их в термостаты. А рядом в клетках сидели подопытные мыши и морские свинки, давно зараженные вибрионами, и как ни в чем не бывало поглядывали на нас. Никто из них явно не спешил заразиться.
И вот настал день, когда Маша сказала нам за обедом:
— А не кажется ли вам, братцы, что мы стали жертвами внушения?
— То есть? — насторожился Женя.
— Не водит ли нас за нос почтенный доктор Робертсон и возбудителем служит вовсе не вибрион?
— У меня, признаться, тоже возникали подобные опасения, — сказал Николай Павлович, теребя выгоревшую на солнце бородку. — Когда я последний раз ездил в поселок на базар и видел там у реки черные шатры беженцев из этой долины, то подумал: а не проверить ли нам у них кровь, у здоровых? Этим, кажется, никто не занимался.
Идея была интересная, и мы решили проверить ее, не откладывая, а заодно взять и материалы для повторных анализов.
На следующее утро мы отправились в поселок, оставив Николая Павловича охранять лагерь.
Доктора Шукри весьма удивило наше сообщение об открытии следов двух каких-то неведомых вирусов в пробах, которые мы от него получили.
И хотя я приложил все силы, чтобы он не подумал, будто мы его упрекаем в том, что анализы были проведены не совсем чисто, он, кажется, немножко обиделся, хотя и не показал виду.
Он сам вызвался проводить нас в лагерь беженцев. Это было очень кстати, потому что без него нам наверняка никто бы не дал кровь для анализа.
Видимо, о нашей работе в долине распускались самые темные и зловещие слухи, потому что встретили нас беженцы неприветливо. Дети, игравшие на берегу реки, завидев нас, моментально попрятались в шатрах. А из шатров вышли нам навстречу хмурые, настороженные мужчины.
Доктор Шукри не столько уговаривал их, сколько пугал штрафом и другими наказаниями. Опасаясь, как бы это вовсе не испортило нам отношений с местными жителями, я остановил его и попросил самому разрешения сказать несколько слов.
Я объяснил, чем мы занимаемся в долине и для чего теперь нам необходимы пробы крови. Сказал, что операция эта совершенно безболезненна, и добавил:
— Чтобы вы все убедились в этом, мы сначала возьмем кровь у самих себя и у всеми уважаемого доктора Шукри, примеру которого, конечно, никто не откажется последовать…
Собравшаяся вокруг нас толпа молча наблюдала, как мы брали друг у друга кровь для анализа. Но последовать нашему примеру, похоже, никто не собирался. Наоборот, толпа даже начала потихоньку отступать и вот-вот грозила растаять.
И вдруг какой-то человек шагнул вперед, решительно закатывая рукав халата. Он поднял голову, и я с радостью узнал нашего нового знакомца, охотника Селима.
Кроме него, пробы крови нам дали еще десять мужчин и две женщины, одна из них, похоже, была женой Селима. Мы их не видели: в палатку к ним пустили только Марию. Хорошо было бы для страховки взять несколько проб крови у детей, но пока на это рассчитывать не приходилось.
Мы уже собирались уходить, как вдруг рваная кошма, закрывавшая вход в одну из палаток, откинулась и оттуда выглянул доктор Али.