Мир приключений 1974 г.
Шрифт:
— Те-те-те… — негромко произнес Бабин.
Первым на заднее сиденье сел он, затем Воронов и последним — Митин. В таком положении арестованный не мог на ходу выпрыгнуть из машины. В руках он держал сверток с передачей, приготовленный Таней.
Родимое пятно! Не фурункул, не порез в парикмахерской, а именно родимое пятно. Теперь понятно, почему Укладова увидела у него повязку на шее, а Симукова, Астахов и знакомые в таксомоторном парке не видели. Помня о своей особой примете, которую легко мог увидеть и запомнить пассажир, сидящий сзади, Воронов скрыл ее, завязав шею платком. В случае чего,
Все идет нормально. Круг сужается. Случай с «Москвичом» мало интересовал Митина. Угон машины был самостоятельным делом и подлежал отдельному расследованию. Пусть им занимается рузская милиция. Материалы этого попутного дела будут приобщены уже па суде и станут для Воронова отягощающим главную вину обстоятельством. «Интересно, что ты запоешь, когда тебе будут предъявлены все улики и доказательства, какие мы собрали?» — думал следователь, незаметно рассматривая Воронова.
Тот сидел нахохлившись, часто курил. Лицо его нельзя было назвать привлекательным, скорее наоборот — невыразительное, карие глаза глубоко сидят под сильно выступающими надбровными дугами, большой рот и мощный подбородок молотобойца… И что в нем нашла Таня? Да и Зинаида Симукова, женщина довольно яркая, чем соблазнилась, избрав его своим «условным» мужем? Поистине, любовь зла…
Митин перевел взгляд на его правую руку. На тыльной стороне пальцев красовались крупные синие буквы, составлявшие имя Сиротиной. Татуировка была старая, вероятно тюремная. Ах, Таня, Таня, милая доверчивая женщина, о ком ты волнуешься, о ком тревожишься! Знала бы ты, что эта рука, на которой запечатлено твое имя, била молотком женщину по голове…
Словно угадав, что следователь думает о Тане, Воронов спросил, показав на сумку в руках Бабина:
— Почему взяли сумочку у Тани?
— А вы не догадываетесь?
Воронов подумал, взгляд его стал острым.
— Я один отбирал машину. Она тут ни при чем. Я ей подарил сумочку, и что из этого? Разве не могу дарить?
«Ага, значит, ты делаешь вид, что тебя взяли только за «Москвича»? Старый прием. Конечно, лучше держать ответ за то, что отнял машину, чем за грабеж с тяжелым ранением головы. Понятно. Подумаешь, избил парня! Машину-то ведь бросил, она опять у владельца».
— Дарить можно. Вы где взяли эту сумочку?
— Купил.
— В каком магазине? Сколько заплатили?
— Двенадцать рублей. На Сретенке, в галантерейном. А-а, ну вас! — Он откинулся на спинку сиденья. — Будут тут всякие еще допрашивать! Ваше дело — доставить меня куда следует.
Он не догадывался, что рядом с ним сидит следователь, который еще не раз будет учинять ему допрос.
Глава пятнадцатая
Во время позднего обеда жена позвала Сергея Петровича к телефону. Звонил неутомимый Бабин. Оказывается, он уже побывал на Сретенке в галантерейном магазине и видел там сумочки, стоимостью двенадцать рублей.
Ну и что из этого? Воронов еще до грабежа мог подбирать подарок для своей Тани, видел сумку в магазине,
Рассуждение казалось вполне логичным, но на всякий случай он все же подверг его сомнению. «А не подтасовываю я факты, не подыскиваю хитрые объяснения там, где все может быть значительно проще?» И тут же решил: «Нет, нет и еще раз нет! Совсем уж невероятным совпадением будет, если Воронов купил в магазине такую же сумочку. Это было бы уж слишком! В жизни так не бывает».
Утром, прежде чем ехать в больницу, он побывал в следственном отделе, чтобы сообщить Владыкину об аресте Воронова. Но гот, оказывается, уже все знал.
— Вас с Бабиным можно поздравить, я слышал? — встретил его начальник.
— Пожалуй, можно, — с наигранной скромностью согласился Сергей Петрович.
— Молодцы, ничего не скажешь! А что показывает Воронов? Еще не снимал допроса? Что он из себя представляет?
— Впечатление, должен сказать, производит крайне невыгодное. Угрюмый, грубый парень… Довольно примитивный. Да я еще и не говорил с ним, в сущности. Хочу сначала в больницу съездить.
— Сумочку показать?
— А ты откуда знаешь про сумочку? От Бабина? — удивился Митин.
— Я все знаю. — Владыкин улыбнулся с загадочным видом. — А твоей Укладовой перевод пришел из Магадана. Двести рублей, как она просила. Можешь получить.
— Отдать ей? Как считаешь? Зачем ей сейчас деньги?
— Это уж пусть она решает. Деньги ее.
Укладова повертела в руках сумочку, вздохнула и сказала?
— Нет, не моя. Вообще-то похожа, конечно, но вот эта штука, — она показала на золотистый обод, — у моей светлая. И сумка не такая новая.
«Значит, все-таки бывают в жизни невероятные совпадения. Так тебе и надо! Вперед наука, не будешь торопиться с выводами…» — с досадой на себя думал следователь.
Он был так убежден, что сумка принадлежит Укладовой, что в этот раз даже не позаботился о том, чтобы сумок было несколько. «И правильно сделал, — успокаивал он себя, — раз не признала эту, другие были ни к чему. В сущности, если рассуждать здраво, то действительно Воронов не должен был дарить Сиротиной такую прямо уличающую его вещь как сумка, отнятая у Укладовой. Скорее всего, уничтожил бы ее».
А золотые часы? Тоже улика, однако он подарил их Симуковой. Интересно, подтвердит Воронов, что подарил их ей ко дню Восьмого марта или наплетет что-нибудь другое? Возможно, что они не успели договориться о единой версии происхождения часов?
— Меня должны скоро выписать, чувствую себя значительно лучше, — бодро говорила Укладова. — Надоело тут, домой хочу. А деньги эти, Сергей Петрович, оставьте пока, пожалуйста, у себя. Зачем они мне тут? У вас сохраннее будут, — улыбнулась она. — А какие хорошие люди у нас на заводе! Валерий Иваныч такой внимательный. И в завкоме тоже… Обещают новую путевку, подумать только! Эта телеграмма, не поверите, мне дороже денег!