Мир Расмус. Потомок воина
Шрифт:
Стоящие на галерее стрелки тут же перевели огонь на появившегося воина, но стрелы и арбалетные болты со звоном отскакивали от его брони. Несколько снарядов щелкнуло по шлему, и гигант поднял руку, прикрывая смотровые щели от попадания, и продолжил все так же медленно и неумолимо двигаться вперед.
Барон тоже заметил приближающегося к нему гиганта. Он двинулся навстречу, а затем, когда разделавшее их расстояние сократилось на несколько шагов, резко вытянул руку с мечом по направлению к противнику, указывая на него острием. Созданная бароном небольшая ударная волна сорвалась с клинка барон и врезалась в гиганта. Тот сбился с шага, потеряв равновесие, пошатнулся и прикрыл шлем рукой, будто защищался от яркого света.
Альбрехт
Альбрехт остановился на секунду, недоуменно взирая на противника. Никогда прежде барон не встречал того, чьи доспехи могли противостоять древней магии его клинка, который легко разрезал сталь. И это недоумение чуть не стоило барону жизни, когда его противник, оправившийся от заклятья, нанес сокрушительный удар булавой в голову.
Альбрехт пригнулся, и булава просвистела над ним, но противник, полностью перехватив инициативу, принялся обрушивать прямолинейные, но мощные удары своим страшным оружием, стремясь достать барона. А тот, не имея возможности поставить жесткий блок мечом из-за силы ударов, вынужден был уклоняться от них или парировать, сбивая и уводя навершие булавы, что не оставляло барону времени для контратаки.
Гигант продолжал свой неумолимый натиск, нанося один удар за другим, а затем, после одного из своих ударов, схватил подвернувшегося под руку воина в черной броне и толкнул его в барона. Воин с яростным криком кинулся к Альбрехту, но тот отбил направленный в него топор и проткнул воина мечом.
Однако, это было именно то, чего и добивался его противник. Пока барон отвлекся, гигант приблизился и нанес страшный удар булавой по корпусу своего противника. Удар был такой силы, что отбросил Альбрехта, он пролетел несколько шагов и впечатался в стену, а затем тяжело рухнул на пол. Меч барона остался воткнутым в тело его последнего врага, а тем временем воин в скелетной броне опять начала приближаться, поднимая булаву, чтобы добить Альбрехта.
Но с бароном было еще не покончено. Роб видел, как его отец медленно поднялся на ноги. Его левая рука была вывернута под неестественным углом, а нагрудник, куда пришелся удар, вмялся вовнутрь. И все же барон нашел в себе силы подняться.
Альбрехт вытянул в направлении приближающегося противнику руку в латной перчатке, по которой вдруг заплясали десятки крохотных искорок. Роб понял, что его отец собирается применить. Это было мощнейшее заклятье в арсенале барона, поток огня. Однако, Альбрехт вкладывал в него столько магической силы, что оно становилось всесокрушающим оружием. Отец показывал Робу это заклятье в действии лишь раз, но юноша запомнил его мощь на всю жизнь.
Поток огня, казалось, зародившийся внутри барона, ударил из его вытянутой руки прямо в наступающую фигуру гиганта в доспехах. На миг на стилизованной под человеческий скелет броне вспыхнули красным светом выгравированные руны, однако затем силуэт гиганта исчез в волнах пламени. Несколько сражающихся, которые также оказались задеты заклятьем, мгновенно сгорели, не успев даже закричать от боли. Однако, когда через несколько секунд поток огня иссяк, вражеский воин не оказался полностью уничтожен силой заклятье, не опал на пол кучкой дымящихся доспехов и сгоревшей плоти, а все также стоял на том месте, где его настигла огненная волна.
Роб не верил своим глазам. Даже если огонь не смог пробить доспехи, он должен был раскалить их так, что находящийся внутри человек просто изжарился бы. Но для огромного воина заклятье, казалось, было не страшнее легкого весеннего ветерка и не нанесло ровным счетом никакого урона.
А вот барон казалось, израсходовал на заклятья все силу, что у него были. Альбрехт упал на одно колено, сплевывая кровь, а его противник тем временем приблизился и взмахнул булавой. Из последних сил барон повернул голову в сторону сына, и Роб скорее угадал, чем услышал, как отец произнес: «Беги». А затем булава опустилась на его голову, ломая череп, и безжизненное тело барона Альбрехта тар Валиора упало на пол его же собственного замка.
Несколько секунд Роб стоял на месте, не в силах осознать происходящее. А затем Роба затопила всепоглощающая ярость, которая развеяла сковавший тело паралич, и юноша принялся было спускаться вниз по лестнице, к закованному в броню гиганту, убившему его отца, который уже переключил свое внимание на оставшихся защитников, убивая их ударами своей чудовищной булавы. Но внезапно в голове Роба загремел тот же голос, что он слышал пару дней назад, во время спарринга с Рихардом:
«Остановись, безумец! Ты уже ничем не поможешь своему отцу, только сам умрешь понапрасну. Делай, что сказал тебе отец! Беги отсюда!» — голос был настолько громким, что заглушил все остальные звуки. Роб остановился на середине лестницы, выронив меч и зажав уши руками, силясь заглушить звуки голоса. Тот через секунду смолк, но только Роб нагнулся за своим мечом, как над ним просвистел арбалетный болт. Юноша тут же присел на корточки и посмотрел в сторону проломленных ворот.
Там из сплошного потока вражеских солдат отделялись силуэты, не вступавшие в схватку и рассредоточивающиеся по сторонам. Стрелки врага проникли в зал, и, в отличие от других воинов, в безумной ярости стремившихся поскорее добраться до рукопашной, действовали грамотно. Прикрываясь ростовыми щитами-павезами, они заняли позиции по краям зала и принялись обстреливать находящихся на галерее лучников и арбалетчиков.
Еще один вражеский арбалетный болт срикошетил от ступеньки прямо под ногами Роба, и юноша, решив больше не испытывать судьбу, подобрал свой меч и в два скачка оказался на вершине лестницы, после чего свернул в проход и побежал к покоям родителей, туда, где должна была быть его мать.
Однако, когда юноша добежал до родительской спальни, она оказалось пуста. От нескольких слуг, пробегавших мимо, Роб узнал, что как только стало известно о нападении, его мать вместе с несколькими гвардейцами собрала всех выживших гостей и слуг и повела их куда-то на нижние этажи, чтобы переждать бой.
Немного поразмыслив, Роб помчался по коридору и свернул на лестницу, ведущую к находящемуся на нижних уровнях амбару с продовольствием. У амбара была толстая дверь, которая, вдобавок, была зачарована рунами прочности и могла выдержать небольшую осаду. К тому же, там был запас еды и воды, и в случае необходимости там задержаться люди не умерли бы с голоду. Мать должна была повести выживших туда, лучшего убежища было просто не найти.
Роб преодолел уже половину пути вниз, как внезапно на лестницу из бокового прохода выскочил воин. В полумраке, царящем на лестнице, юноша поначалу принял его за одного из гвардейцев или рыцарей, защищавших замок, но, приглядевшись, увидел черные доспехи без символики и осознал, что перед ним враг. Противник же, заметив юношу, с яростным воплем бросился на него, размахивая зажатым в руке широким фальшионом.
Юноша поднял свой меч, блокируя удары врага. И хотя напавший на него воин был по виду старше и массивнее Роба, и бился с иступленной яростью, его удары были слишком грубы и прямолинейны. Никаких финтов, никаких ложных движений, лишь размашистые удары и выпады, которыми противник стремился достать Роба. И юноша, почти всю жизнь учившийся искусству фехтованию, легко отражал бешеный, но неумелый натиск своего противника, парируя его удары и смещаясь с линии атаки, пока не углядел удачный момент для контратаки.