Мир Сердца
Шрифт:
37. – Грегори, вы с нами? – тактично переспросил интервьюер.
Писатель оторвался от своих мыслей, однако, несмотря на это, продолжал наблюдать те самые узоры вселенной, которые покрывали сначала карету, в которой он ехал, а затем и студию, что пришла ей на смену, которая расширялась еще дальше. Казалось, будто бы даже исчез сам лабиринт, которого, вполне возможно, никогда и не было, в то время как сам бубенчик звучал всё тише, пока сам Грегори не перестал обращать на него всякое внимание. Так, полностью сосредоточившись на своем собеседнике, Грегори увидел, как сидящая прямо на его голове миниатюрная фигурка Богини, подмигнув ему, растворилась, будто бы ее никогда и не существовало в реальности, а всегда было, есть и будет лишь это личное интервью. Ничего важнее для Грегори не было, ведь он столько лет мечтал об этом моменте, чтобы рассказать всё, что он чувствует и знает, как своим будущим читателям, так и тем, кому его личность уже была известна. Однако, несмотря на этот долгожданный момент исповеди, все слова куда-то пропали. Прокрутив эти события и всё, что им предшествовало, в своем уме, продолжая чувствовать приятные мурашки на своей коже, писатель не смог сдержаться и сначала тихо, стараясь изо всех сил подавить нахлынувшие на него ощущения, но потом уже без всякого стеснения стал хохотать, и его искренняя радость разнеслась по невидимому лабиринту десятка тысяч миров, как самый настоящий маячок, тот самый истинный звон колокольчика, что уже был безошибочно услышан его вечной спутницей и верной женой.
– Да, я вас прекрасно слышу, – отозвался Император Арчибальд, пытаясь понять, какой именно ответ ему нужно дать в данную секунду, когда десятки образов различных реальностей накладывались на вполне определенное, единичное место пространства-времени, где он сам находился. Ему необходимо было позарез определить, чем же являлось это самое место. Это было тем самым поворотным моментом, во время которого необходимо было действовать быстро и решительно, чтобы удержать навалившийся массив информации, дабы тот в свою очередь просто-напросто не распался на атомы под воздействием собственной тяжести.
Но что, если стоило по-хорошему отпустить всю эту ситуацию? Что если это единственное, что и требовалось? Будто бы в подтверждение этой мысли, существо с факелом в руках, что стояло напротив путешественника, позади которого вспыхнул Собор, имевший колоссальное значение для императора, будто бы своей злой волей замкнуло за спиной Императора огненное кольцо, в пламени которого растворился как сам особняк, так и балкон, где стоял освободитель. Оно превратило тем самым всю окружающую действительность в недвижимую картинку будущего, которая была предопределена атакой варваров еще в далеком прошлом, когда была трагически чуть не уничтожена цивилизация, причем самыми низменными позывами человеческой природы. Сейчас же история вновь повторялась, только, как это полагается, в виде фарса, злой иронии, заключающейся в том, что истребляемый народ сам пустил в свои земли завоевателя, который, не стесняясь, плясал на самом ценном, самом дорогом для человека – его достижениях, что базировались на его безграничной самоотдаче, на этом залоге продуктивного творчества и саморазвития.
Так оба этих омерзительнейших образа сплелись в единое настоящее, в котором, подобно какому-то демону в абсолютно диковинной одежде, расположился пришелец, испещренный пылающими татуировками, напротив несчастной души, что прямо сейчас горела в самом настоящем аду.
– Грегори, вы не отвечаете прямо ни на один вопрос. Поясните, что именно вы хотели сказать своими текстами? Нам интересны, в частности, интерпретации этих терминов – «варвары», «энергофрукты». Что вы имеете в виду, когда говорите, что «не существует», по вашим собственным выжимкам из текста, мифических существ, которые бы управляли человеческой историей? И что все книги, написанные о них, это лишь способ контроля. И что еще важнее, вы так и не даете определения, кто же все-таки эта Богиня-Бабочка? Это какая-то ирония? – хитро улыбнулся демон, – ведь, по вашим прошлым фразам можно предположить, что вы не верите ни в каких…
– Не верю… – повторил писатель, взглянув на свои руки, которые сгорали в огне, что одновременно был похож и на толщу воды, в которую путник погружался всё глубже и глубже, – но, знаю.
Грегори моргнул и когда вновь распахнул глаза, то не было уже ни огня, ни воды, ни его самого, ни писателя, ни интервьюера, ни демона, ни прошлого, ни будущего, ни вымышленного, ни ложного. Не было даже уже никаких двоих, которые бы могли вести диалог, ровно, как и силы этого потенциала, что могла бы себе позволить этот диалог, и, тем не менее, именно в этот момент и стала возможна самая содержательная беседа.
– Знаешь, значит? – спокойным тоном обратилось существо к своему отражению, уже заранее зная ответ.
– Тогда, я уверен, что не о чем больше беспокоиться, – ответило отражение устами своего дорогого мужа, сидящего напротив, который вновь обретал форму, чтобы опять нырнуть с головой в лабиринт любовной игры своей подруги, которая так же отделилась от их общего пространства и, танцуя напротив своего любимого, уже вновь обернулась тем самым существом, что было больше всего любо и мило его сердцу. Богиня, обладая величайшим даром игры и перевоплощений, вновь превратилась в лысого, окруженного для контраста хорошо сложенными юношами, старика, который вел откровенное повествование о своих безумных и совершенно бесстыдных планах. Не в силах выдержать этого безумия, уже второй участник этого мирового спектакля рванул вперед, вновь став великим императором, который, схватив своего дорогого «брата» за кожаный ошейник, что болтался на его худощавой шее, и грубо притянув его к себе, в мгновение заставил того замолчать и с круглыми от страха глазами непонимающе уставиться на своего «брата»-Императора.
– Будь я проклят, если позволю тебе сотворить это преступление! Я остановлю твое безумие, даю тебе слово.
***
Существо в маске что-то отчаянно верещало, пытаясь даже выдавать нечто вполне разумное и осмысленное, стараясь тем самым всеми силами хоть как-то урезонить наглеца, который, схватив за горло высокочтимого гостя вечера, уже оттеснил его наконец с балкона через лабиринт нескончаемых коридоров, помещений и пролетов лестниц в просторный зал, вполне возможно, тот же самый, где Арчибальд ранее наблюдал за предшествующей всей церемонии оргией. Его это на данный момент совершенно не беспокоило, впрочем, как и десяток-другой людей вокруг, которые продолжали самозабвенно предаваться любовным утехам в самых экстравагантных позах. Однако, даже среди них уже нашлись и те представители костюмированного вечера, которые, не отвлекаясь от своих партнеров, параллельно внимательно и проницательно смотрели, а что самое главное, вслушивались в то, что происходило между теми гостями, что стали главным гвоздем всей программы. Для них обоих эта доминация одного над другим, этот конфликт, как и для большинства находящихся в зале, был не просто очередной любовной игрой, но событием, которое на ближайшие годы, если не десятилетия, предопределит судьбу огромного количества политических, экономических, а главное – военных перспектив мировых держав. Понимал это и «маска», который, едва продохнув, вновь предпринял отчаянную попытку облагоразумить своего «доминанта», который, казалось, всерьез намеревался придушить его этим ошейником.
– Мой дорогой Брат… Гха!.. Великий Арчибальд! – уже практически умоляюще лепетало существо в маске, – пожалуйста, прошу!.. На нас же смотрят!.. Вы не можете отказаться! Не имеете на это никакого права! Вы просто не понимаете, на что обрекаете и себя, и все остальные страны нашей цивилизации, нашего мира! Мы нужны Вам точно так же, как и Вы нам! Мы обязаны действовать сообща! Иначе… Иначе… Войны не избежать! Львы ни за что не простят Вас, если Вы не поддержите их решений! И уж будьте уверены, у меня, увы и ах, но также не будет никаких причин и разумных оснований, чтобы не принять их сторону в назревающем конфликте!
Арчибальд на мгновение будто бы даже задумался, испытывая сомнения, и в глазах маски даже успела проскочить малюсенькая надежда, появился крошечный шанс, чтобы с упоением отблагодарить своего «брата» за благоразумие. Однако глаза терпящего крах переговорщика расширились от ужаса, когда Император-Освободитель вместо того, чтобы отпустить его, и, что самое главное, принять предложение, скинул с самого себя маску, которая с громкими звуками покатилась по полу.
В этот момент даже самые опьяненные страстью любовники отвлеклись от своих занятий, и зал наслаждений, еще секунду назад наполненный неконтролируемыми вздохами, мгновенно превратился в самый настоящий могильник, где не было слышно ни одного шороха. Казалось, что весь звук высосала какая-то неведомая сила, и заключалась она целиком и полностью в одной-единственной фигуре без маски, которая спустя еще мгновение выпустила из руки ошейник стоявшего на цыпочках толстячка. Тот же от полнейшей неожиданности плюхнулся на свой зад, полностью затерявшись в складках мантии, что неторопливо сползла с тела возвышающегося над ним гения, который, выпрямившись и не поворачивая головы, тем самым даже не удостоив своим вниманием окружающей его публики, продолжал буравить взглядом запутавшегося карлика, что предпринимал комичные попытки выбраться наружу.
– Принимать участие в экспансии дикарских племен Первая Демократическая Республика не намерена, ровно, как и препятствовать, развязывая ненужное кровопролитие. Эта неразумная политика будет на совести глупцов, которые готовы будут поддержать данное решение, и которые будут ответственны за те разрушения, к которым приведет она в будущем. Участвовать во всем этом цирке мы не намерены, как я уже сказал. Наша страна будет идти намеченным курсом по интеграции всех стран нашей цивилизации в надежде однажды увидеть, не иллюзорно, но по-настоящему целый и единый мир Человека, а не жадного животного. Засим прошу меня простить, я откланиваюсь, – сделав прощальный жест, направился к выходу Арчибальд, зная, что сейчас на него смотрят сотни и тысячи глаз самых влиятельных людей мира и прекрасно понимая, что даже несмотря на нестерпимое желание части их них убить его прямо сейчас, они этого не сделают.