Мир вне времени (Сборник)
Шрифт:
Миллионы людей хотели жить долго. Банки органов предоставляли им такую возможность, заменяя старые, изношенные части организма новыми. Но этот процесс мог продолжаться лишь при условии неиссякаемого запаса органов.
Несколько сотен разрозненных движений за отмену смертной казни тихо угасали, едва поднявшись. Каждый время от времени подвергается серьезной болезни.
Однако в банках все-таки не хватало органов, и пациенты продолжали умирать. Законодатели постепенно уступали давлению масс. К смертной казни приговаривали за убийство первой, второй и третьей степени. За нападение с огнестрельным
Даже теперь нехватка трансплантантов явственно ощущалась. Женщине с больной почкой приходилось ждать своей очереди больше года; тридцатипятилетнему мужчине трансплантировали здоровое, но — сорокалетнее сердце, за неимением подходящего по возрасту.
Более того — несмотря на все возрастающий список преступлений, караемых смертной казнью, не хватало преступников. Неудивительно: устрашенные перспективой окончить свои дни в операционной, люди перестали нарушать закон.
Что делать?
Вот тут-то и появились подпольные торговцы органами.
Торговля подразделялась на три сферы.
Во-первых, похищение и убийство детей — достаточно рискованный способ. Можно было действовать проще, отыскивая доноров среди жертв несчастных случаев: на аэровокзалах, в автомобильных авариях и т. п. Процесс продажи не менее опасен, поскольку даже в смертельно больном человеке просыпается чувство вины, некий гражданский долг. Он покупает трансплантант, затем идет прямиком в управление ОРП и сдает всю банду разом, избавляясь от угрызений совести.
Третий вариант — технический, наиболее безопасный. В клинику прибывают еще живые доноры, их органы помечаются как непригодные к трансплантации и вывозятся с черного хода.
Но это не так-то просто. Нужны врачи. Хорошие врачи.
И вот тут в дело вступает Лорен, державший монополию на торговлю органами. Где он их брал? Нам так и не удалось выяснить. Видимо, кто-то вербовал талантливых врачей, нечистых на руку. И этот кто-то держал в кулаке все западное побережье США.
Лорен. Ни голографии, ни отпечатков пальцев, ни приблизительного описания внешности. У нас была лишь эта фамилия и несколько предполагаемых контактов.
Один из них — Кеннет Грэм. Голография была выполнена превосходно. Длинное лицо шотландского типа, квадратный подбородок, маленький, сурово сжатый рот. Он пытался улыбнуться и одновременно придать лицу выражение достоинства. Светлый ежик волос, серые глаза, белесые, почти незаметные брови.
Прибыл завтрак. Я вцепился зубами в пончик и понял, что зверски голоден. На экране возникла новая серия голографии. Я бегло просмотрел их. Некоторые были нечеткими, размытыми; видимо, съемка велась на ходу. Ни на одной из них Грэм не улыбался.
Он продавал электрическую радость уже двенадцать лет.
У электронаркомана есть определенное преимущество: дешевизна электричества. Цену на наркотики можно взвинтить, но цена электричества от дилера не зависит. Сделка совершается единожды; покупатель и продавец больше никогда не встречаются, уменьшая тем самым риск быть пойманными. Кроме того, в этом случае покупатель, находясь в здравом уме и трезвой памяти, прекрасно осознает, на что идет. Есть в этом
Однако нужно быть абсолютно бездушным человеком, чтобы заниматься подобным бизнесом. Каждый из клиентов Грэма переступает порог его магазина, окончательно решив порвать с этим миром; череда отчаявшихся людей, потерявших надежду, ежедневно проходит перед его холодными расчетливыми глазами. И если после этого он может спокойно спать по ночам… Что ж, не удивлюсь, если Грэм причастен к торговле органами — у него для этого есть все условия. Чаще всего к нему обращаются люди одинокие, никому не нужные — в случае исчезновения их попросту никто не станет искать.
Я быстро промотал ленту до конца, чтобы узнать имя детектива, возглавлявшего расследование. Джексон Бера. Я тут же набрал его номер.
— Да, мы следим за ним уже три недели. По-моему, пустая трата времени и денег.
— Тогда почему бы вам не прекратить слежку?
— Потому что три недели — это слишком маленький срок. Как ты думаешь, сколько доноров ему требуется в год? Два. Просмотри отчеты. Валовая прибыль с каждого донора составляет около миллиона долларов. Грэм может себе позволить осторожничать. Хотя зацепки у нас все же есть. В прошлом году бесследно исчезли двое из его покупателей.
— То есть — вы собираетесь продолжать наблюдение в течение полугода?
— Да. За это время он наверняка найдет подходящую жертву. Дело в том, что ему приходится составлять отчет по каждому клиенту. Это дает ему право задавать некоторые вопросы, касающиеся личной жизни покупателя. Таким образом, Грэм узнает о наличии либо отсутствии родственников.
— Почему я не вижу в подборке ни одной домашней голографии?
Бера почесал в затылке.
— Ну, мы, конечно, следили за его домом, но снимков сделать не удалось. В помещении нет окон. Ты вообще слышал что-нибудь о лучах-шпионах?
— Да так, отрывочно. Кажется, они появились недавно?
— Эти лучи — ровесники лазеров. Помнишь тот старый трюк: пропускаешь луч лазера через окно или даже через занавески, отражаешь его от поверхности зеркала. Он возвращается искаженным вибрациями стекла, так что ты получаешь превосходную запись всего сказанного в комнате. Но для качественных снимков требуется куда более сложная технология.
— Ну и что мы можем предпринять в этом случае?
— Нужна оптически плоская поверхность; вот если бы стены его дома были наружными…
— Что он сейчас делает?
— Минутку, — Бера исчез из вида. — Кто-то вошел; Грэм разговаривает с ним. Показать?
— Да.
Несколько минут спустя на экране появилось изображение происходящего в офисе. Если бы я не знал, чем занимается Грэм, то подумал бы, что он — врач-ортопед. Удобное откидывающееся кресло с подушечкой для головы и подставкой для ног; шкафчик с инструментами, лежащими на белоснежной ткани; столик в углу. Кеннет разговаривал с невзрачной изможденной девушкой. Некоторое время я вслушивался в его сладкоречивые описания будущего неземного блаженства; затем, не выдержав, отключил звук. Девушка поудобнее устроилась в кресле, и Грэм надел ей что-то на голову. Простенькое личико внезапно расцвело, озарилось какой-то внутренней красотой.