Миракулум 2

Татьмянина Ксения Анатольевна

Все стало по-прежнему.

Книжку Эска в библиотеку отнесла, взяла почитать для развлечения новинку издательства "Кортеж", интеллектуальный детектив об убийстве известного спортсмена. Она особо не увлекала, и поэтому главы чередовались прослушиванием музыки, возне на кухне и разглядыванием художественных альбомов по дизайну. Мама для работы покупала их каждый месяц.

Все стало по-прежнему, и все стало скучно. Эска посчитала, что в лавке оружейника она не была уже три дня. Долго колеблясь, она решила, что навестит

его завтра днем...

– Здравствуй, Эска.

И все мироощущение завернулось в радость, что она снова здесь. Тавиар тут же оставил свою работу за прилавком, закрыл магазин, и Эска, взяв его под руку, отправилась блуждать по лавочной улочке, рассказывая, что ей удалось отвлечься и успокоиться. Тавиар в свою очередь говорил о том, как он ушел с головой в работу, но ждал ее каждый день с минуты на минуту.

– Я не знаю, способна ли я буду снова отправиться туда.

– А почему нет? Все дело во времени, - нужно делать больший перерыв между путешествиями, и не будет так болезненно возвращаться обратно.

– Тавиар, - Эска глянула на него искоса, и улыбнулась, - а правда, ты сам-то пробовал так?

– Ничего из этого не вышло.

– Расскажи. У тебя недостало веры и согласия?

– Нет, конечно. Дело не в этом.

– А в чем?

На улице было много прохожих. Одни шли по делам, другие прохаживались на такой же бесцельной прогулке, однако Эска стала ловить встречные взгляды. Тавиар явно был одним из таких спутников, с которым не пройдешь незамеченной, и девушке стало донельзя приятно. Свернув в сквер, оружейник предложил посидеть в тени на лавке, потому что тема разговора, которую они подняли, чужих ушей не должна касаться даже мельком.

– Так в чем дело?

– В сознании. В действительности, не каждый человек сможет стать путешественником, даже если сильно поверит и искренне согласится. Внутри должны быть струнки, созвучные течению времени, способные переносить собственное сознание в прошлое. Представь себе, сколько есть материалов, способных проводить через себя ток. И сколько есть материалов, не проводящих его? И с этими путешествиями также. Ты - металл, а я - фарфор. А если менее претенциозно, то резина.

Эска усмехнулась. В ней есть струнки, созвучные течению времени! Не даром страсть к историческим наукам у нее проявилась столь рано.

– Ты помнишь, что обещала мне рассказать о том, что ты видела в прошлый раз?

– Помню. Я тогда много лишнего наговорила, но я рада, что ты понимаешь все правильно.

– Конечно.

Эска вернулась к тем переживаниям, которые успешно изгнала за три дня. Как оказалось, слишком далеко ничего не ушло, и едва она начала говорить, как подкатила пенистая волна пережитого и не только коснулась ее подошв, а залила по горло. Эска смутилась. Она долго говорила о пройденном ею пути, но все настойчивей не разглашала мыслей Крысы, ее переживаний, и ее разговора с оружейником.

– Ты что-то скрываешь...
– Перебил ее Тавиар.
– Через десять минут тогда, ты вернулась очень взволнованной

и испуганной.

– Там кто-то кричал. В последний миг.

– Кто?

– Витта.

– Дочь Аверса?

– Да.

– И больше ты ничего не успела увидеть?

– Я осталась в комнате... то есть она осталась, а оружейник выбежал.

– Ты говорила про какие-то ожоги?

– Это больно вспоминать. С Рыс многое произошло за те четыре года, но точно сказать не могу, она сама старается гнать от себя все, и это ей удается.

– А откуда выбежал оружейник?

– Из комнаты. Они разговаривали, когда дочь закричала.

– О чем?

Эска внимательно посмотрела ему в глаза.

– Ты хочешь знать, что Рыс сказала Аверсу, или что он ей сказал?

– И то и другое.

– А к чему тебе такие подробности?
– Девушка сделала ударение на слове "такие".
– Я и без того сейчас чувствую неловкость, словно подслушала и подсмотрела в чужую личную жизнь, а здесь еще приходится и пересказывать.

– Любопытство не порок, - мягко сказал Тавиар.

– Об этом рассказать невозможно.

– Тайна?

– Просто невозможно. Без того, чтобы услышать, как были произнесены слова, как они были услышаны, как на голос и смысл могло отозваться сердце такими воспоминаниями, что нужна целая жизнь для этого...

– Да, этого, боюсь, мне понять не дано.

Эске показалось, что ее слова обидели его, создали "шаг назад", дистанцию.

– Они взаимно заблуждались в том, что были друг другом забыты...

– Эс...
– вкрадчиво прервал ее Тавиар.
– в своей жизни ты испытывала то же, что и она?

– Как бьют сапогом под ребра?
– Пыталась отшутиться девушка.

– Как любят и как страдают от этого.

– А ты сам можешь ответить на этот вопрос?

"Не переспрашивай. Отвечай". Эска остановила свой взгляд на губах Тавиара, но они не произнесли ни слова, лишь дрогнули одними уголками.

– Нет.
– Она сама не поняла, что испытывала, когда отрицательно отвечала, - облегчение, зависть, равнодушие? Или в этом "нет" было все сразу.

– А ты?

– Мой отец однажды сказал, что у меня металлическое сердце. И он прав. Вся моя жизнь, - это мое дело. Создавать оружие, сплавлять металлы, вдыхать жизнь в изначально мертвый материал, чтобы у каждого клинка был характер, было имя, была судьба... и если не отдавать на все это свое существование, то ничего никогда у настоящего мастера не получится.

– И ты так живешь?

– У меня нет другого выбора.

– Тавиар, а сколько тебе лет?

– Тридцать три.

– Тебя всему научил отец?

– Нет. Это я его многому научил.

Прозвучало это холодно, и даже с долей презрения. Но Тавиар быстро стряхнул с себя проскользнувший тон, и поднялся с лавочки.

– Пойдем обратно?

– Хорошо.

– Скажи, когда ты снова будешь готова к путешествию.

– Я готова.

– Превосходно. Господин Сомрак как раз к этому времени должен вернуться в лавку.