Миракулум 2
Шрифт:
– Прости.
Отдых был нужен. Я тоже легла на кровать в своей комнате и стала смотреть на гобелен у стены. Я всегда прекрасно знала, еще в юности живя при дворе Лаата, что мне не достает того ума, который необходим знатному человеку. Плести интригу, раскрывать планы противника, путать ходы, и заставлять единомышленников плясать под свою дудку... это слишком сложно и, к тому же, такому уму спутником должен был быть талант видеть людей насквозь. Этого я никогда не могла. И потому отчетливо понимала, - никак, ни под каким предлогом мне не заставить знатного вассала
Но, видимо, лгать я училась более прилежно, чем говорить правду. Всегда. Все последние десять лет. Каждый раз нужно было что-то скрывать, кого-то обманывать, - чтоб не выгнали, чтоб не убили, чтоб остаться и совершить то, что задумала... и как же мне гадко было оттого, что я не могла вести себя просто и честно. Нутром я почувствовала, по первому же взгляду, что с главарем я могу быть дерзкой, что именно так себя и нужно вести... что с Эльконном лучше быть почтительной и одновременно просящей... или тогда, с комендантом Раомса, Этором, нужно было лишь плакать и умолять...
Мне никогда бы не удалось обхитрить вассала, если открыто пытаться это сделать. Здесь основной удар шел на правду: Я Сорс. На нас напали. Имени врага я не знаю. Имя Эльконна я от него слышала. Он готовит ему ловушку. Мне нужна его помощь. Есть вещи, которые я недоговорила и вещи, которые я переиначила. Но правда осталась. Оставался также единственный и самый последний шаг, - Эльконн клюнет и пойдет, потому что решит перехитрить своего врага и убить его первым!
Все равно все было зыбко. Мне было страшно думать о том, что Эльконн струсит, наплюют на все... мне было страшно, что главарь не сдержит своего слова, или заподозрит неладное. Почему так часто угроза смерти нависает над головой оружейника, головами близких мне людей и моей?
Когда я смогу сомкнуть для сна глаза без тяжелого ожидания беды, безысходности или боли? Ведь я всего лишь Рыс... и только.
Никто не беспокоил и не спрашивал нас до самого вечера. Когда пришла служанка сообщить нам о приглашении разделить с хозяином замка трапезу, и помочь нам одеться, то я поблагодарила и от помощи отказалась. Одеться мы могли и сами.
– Я подожду вас за дверью, чтобы проводить.
– Спасибо.
Витта все это время проспала. Не знаю, какие ее мысли мучили, но личико у нее было бледным, красивым, а серо-зеленые глаза превратились в омуты. Рисковать тем, чтобы закрывать свой шрам распущенными волосами, я не стала. Во-первых, подобная вольность в чужом доме была не к лицу госпоже Сорс, а во-вторых, страшно было представить, что будет, если верующие цатты увидят этот знак. Я обернула шею небольшим платком, накрывавшем кувшин с водой. Ткань была тонкой, для нежного лица, чтобы промокнуть ей капельки после умывания. Мне сгодилось. И воротники у скромных платьев были высокими, как и подобало платьям швеи и ключницы.
Расчесав свои русые гладкие волосы, Витта заплела их почти так же, как и я. И строго посмотрелась в зеркало. В ней что-то от Аверса было, едва уловимое, и не только цвет глаз и волос был тому причиной, - движение бровью, поворот головы,
– Что мы будем делать здесь еще три дня?
– Не знаю. Ждать. Если понадобиться, уговаривать.
– Как?
– Тоже пока не знаю.
– Я умру за это время.
На это я не ответила. Не смотря на массу достоинств, у юности были и слабости: три дня в ожидании смертельны. Никакая наука не научит терпению, только годы ожидания.
– Этого не изменишь.
– Я встала у зеркала в свою очередь.
– Постарайся занять себя чем-нибудь, чтением, плетением, пересчитыванием плит на полу, мечтами о будущем... все помогает.
– А от этого не сходят с ума?
– Порой одно безумие строить из песка замки каждый день, помогает избежать безумия более страшного и необратимого.
Витта подозрительно на меня посмотрела. Уж не таю ли я в себе зерно болезни блаженных людей? Я засмеялась, поправила платок, и не менее пристально чем она, осмотрела себя. Все закрыто. Осанка еще пряма, а стан плавен, в лице по-прежнему мало красок. "Миловидная крыса", как назвал меня однажды лекарь, красоты с возрастом себе не добавила, а вот добрый Лаат со своими служителями храма наложил на лицо вечную тень мучительных мелких морщинок и бледность обескровленных губ.
– Ты готова?
– Да.
В трапезной зале все было обставлено скромно, но с достоинством. Мне, уже привыкшей к захолустным трактирам, было приятно сесть в удобное кресло и положить ладони на скатерть, а не на затертые брагой столешницы. Маска учтивости и благородства, все, чему успел научить меня свет лаатовского окружения.
– Благодарю вас, господин Эльконн, за ваше гостеприимство. Буду признательна, если мы перейдем на местную речь. Вы хорошо говорите? Моя подруга дочь этого Берега, и было бы не вежливо при ней вести беседу на родном языке.
Элькон и помощник нехотя кивнули.
За ужином присутствовал только сам вассал и Илиан. Больше в замке либо не было никого из равных людей, либо хозяин не пожелал их видеть.
– Я рад. Теперь мой скучный вечер скрашивает редкое общество.
Еще несколько реплик любезности скромно ушли в стены при молчании двух других присутствующих, и я решилась спросить:
– Позвольте полюбопытствовать, что вы намерены сделать с вашим врагом и как обыграть ловушку?
– А стоит ли?
– Фривольно парировал тот.
Трус... внимательно приглядевшись к его еще молодому лицу, я сделала вывод, что именно это, трусость, причина оставить все, как есть.
– Как это понимать?
– Дело в том, что не далее, чем сегодня утром, к замку прибыл гонец с посланием. Прочтите его.
И он протянул мне мою же бумагу. Я честно прочла.
– Какая чушь.
– Тоже самое сказал и мой помощник, когда ознакомился с этим. Если так они планировали заманить меня в ловушку, то... более глупого способа я еще не встречал. А мой враг на дурака не похож.