Миракулум 2
Шрифт:
– И снова побег!
Первосвященник потребовал вернуть печать. Я ни словом не отвечала ему, и он, в конце концов, отпустил мои волосы, решив вернуться в свое кресло. Речь утомила его. Сам переезд, само путешествие сюда подорвало его самочувствие сильно. Он хотел только пережить еще один день, - завтрашний, чтобы покой вернулся к нему.
Я взглянула в дрожащее лицо Эльконна и засмеялась. Меня вдруг обуял такой хохот, что я испугалась сама себя - так не могла остановиться. Свой знак на шее я почувствовала, как горячее кольцо, которое вдруг разомкнулось и задвигалось, приятным теплом скользя
Я перестала смеяться, я видела, как Эльконн без чувств оседает на пол, а первосвященник не шевелится и не дышит, словно мертвая соляная статуя. Единственный Илиан не был напуган, был лишь изумлен.
– Вам не сломить меня, не подчинить...
Я поняла, что говорю на языке древних! Я произношу звуки, раздающиеся страшно для ушей, не понимающих этого.
– Уведите ее...
– сипло выдавил Лаат страже, которая стояла позади, скручивая руки, не видя то, что видели другие.
Мне больше не приносили ни еды, ни питья, ни даже простой воды для умывания, но к счастью не засадили и за решетку, а вернули в комнату. Помощник Илиан зашел ко мне, когда за окном начало смеркаться.
Я по-королевски раскованно сидела в кресле, будто не тюремные стены меня окружали, и не завтра надо мной будет вершиться рок, а я сторож этой крепости, и рок вершить мне, а не им. Илиану, однако, я снова по-дружески улыбнулась.
– Не боишься Миракулум?
– Я знаю, что думают о нем на этом Берегу, и разделяю это мнение.
– Ты вероотступник?
– Предрассудки мне чужды.
– Он колебался, прежде чем продолжить о чем-то говорить.
– У Эльконна теперь нет выхода, Рыс.
– Не сомневаюсь.
– Но сейчас он боится тебя больше смерти.
– И не зря, - злорадно подыграла я.
– Он уже отдал мне распоряжение убить тебя, как только гости покинут крепость, и уедет первосвященник...
Если бы он знал, что мое спокойствие исходит из веры, что завтра не состоится даже самого венчания, не то что убийства после. Что Аверс, сам или с чьей-то помощью, никогда не допустит этого, как не допустил удара.
– Какая самонадеянность.
Но в глазах Илиана было далеко до спокойствия. Он подошел ближе, с непониманием глядя на меня сверху вниз, и его брови сходились в отчаянном изломе неверия:
– Неужели ты не понимаешь, что я сказал тебе?
– Понимаю. Он отдал тебе приказ...
– Я расскажу первосвященнику о его намерениях. И уговорю его поставить условие, - чтобы вассал принял во владение твоим приданым только после появления наследника...
Я изумилась:
– Ты заставишь Эльконна спать со мной?!
– Он никогда не дотронется до тебя. Скорее слукавит, показав Лаату чужого новорожденного... и это значит, что он не станет убивать тебя ровно столько, сколько месяцев необходимо для вынашивания ребенка, и мы выиграем время...
– Мы? Время? Для чего?!
– Я найду способ...
Это было безжалостно, но я оборвала его пылкую
– Ты перехитришь самого себя, Илиан! Ты не предлагаешь мне побег прямо сейчас, потому что трезво мыслишь, - нам не уйти даже по твоим обходным тропинкам. Что за пределы крепости мы, если и уйдем, то на день отрыва, а потом нас поймают и убьют. Нас могут поймать еще у ворот, если на то пошло. Ты хочешь решить проблему без крови, с умом, без риска, без преследования или преступления... и стараешься только выиграть время, надеясь, что твоя светлая проницательная голова подкинет тебе идеальный выход!
– Рыс, - Илиан умоляюще взял мои руки в свои, - ты должна понять, что против сильных мира сего невозможно идти напролом. Это равно самоубийству! Чем бы я реально помог тебе, если бы крикнул: остановись, Эльконн! Я не позволю тебе сделать это!? Политика и уловка, самое сильное оружие человека без власти. Таких, как мы с тобой. Что толку пробивать стену головой, когда она дана на то, чтобы найти дверь и подобрать ключ. Ты не представляешь, но Эльконн может пальцем шевельнуть, и ты будешь болтаться в петле вместе со всей своей дерзостью! А я хочу уберечь тебя и спасти.
– Я верю тебе, господин помощник. Но ты должен понять одну вещь.
– Какую, будь она проклята?!
– Разве сильный мира сего это тот, кто может приказывать? Кто может купить, продать, пленить, казнить и миловать? Сила, - это взять и совершить! Самый смертельно опасный поступок, самый безумный, даже тот, который тебя же и уничтожит! Политика и уловка... несомненно, мудры. Но не на все в нашей жизни дается время, чтобы подумать и принять наиболее выгодное решение. Некогда искать двери и ключи, когда через несколько мгновений, за стеной никого не будет в живых. Остается только отчаянно разрушить ее, и спасти, понимаешь?
– Бежим сейчас!
– Ты опоздал, Илиан. Я вспомнила тебя! Я помню, что ты видел меня на приеме у Лаата, когда я танцевала в саду лет тринадцать или пятнадцать назад, и я скажу тебе, что ты опоздал именно настолько.
– Бежим!
– Он дернул меня за руку к двери. Но я вырвала ее.
– Нет!
– Рыс, опомнись!
– Я и не забывалась. Это ты опомнился только что!
Илиан упал на колени. Но я встала, и отошла в сторону. Нельзя было больше так жестоко пытать его этим разговором. Он понял, что я не пойду с ним. Потому что я свободна, а он слуга своего господина, - не только по положению, но как оказалось, по своей сути. Мне было его отчаянно жалко! Я не знала безответной любви, а он не знал взаимной.
– Делай то, что хотел сделать. Выигрывай время, или тебе придется убивать меня... а приказа от сильного мира сего, ты будешь не в силах ослушаться, потому как не имеешь власти. Спаси хотя бы себя от этой участи.
На следующий день с утра, меня одели во все то же чужое платье. Слухи о моем знаке уже обошли замок... Волосы забрали наверх, на шею дрожащими руками служанки надели широкое ажурное украшение, а голову накрыли белым саваном. Венчание, как мне сказал мой караул, должно было состояться в той же зале, что и прошлое торжество, и потому я в окружении четырех ратников, шла к другим палатам через всю площадь.