Мираж
Шрифт:
Кто-то из сверстников процветает в бизнесе, другие подались в политику, а примерно треть сошла с дистанции, ушла, как говорится, в мир иной, а он, как вечный странник, верен своей тропе. Бертрам поймал себя на мысли, что говорит о себе в третьем лице. «Первые признаки старости», — подумал он.
Дан еще раз пробежал глазами телеграммы с грифом «Космик» — высшая степень секретности, не полагаясь по привычке на то, что написано в них, а постигая смысл междустрочий. То, что телеграммы были подписаны шефом внешней контрразведки ЦРУ, уже настораживало, хотя тексты депеш на первый взгляд казались весьма рутинными. В первой шеф извещал, что прибудет его доверенное лицо — Вирджил Чип, сотрудник УМС по прикрытию, и просил оказать содействие его миссии. Во второй —
Дан откинулся в кресле, открыл коробочку тонизирующих таблеток «Окаса», которые, если верить индийцам, не только сохраняют, но и повышают энергию. Он принял за правило дважды в сутки принимать покрытые серебром таблетки.
— Берт, — голос Маклафлина в трубке звучал очень громко, — мистер Чип ждет аудиенции.
— Хорошо, заходите оба минут через пять.
Дан собрал телеграммы в папку и расчистил стол.
— Мистер Чип, — начал он, медленно подбирая слова, — я разделяю мнение Бэрнса о важности вашей миссии. Здесь мы с пониманием встретили новый проект президента Рейгана и уже кое-что сделали — может быть, мало, но судить не нам, а вам. «Проект «Истина», как мы здесь понимаем, это атака на русских на фронте, где они успешно сражаются. Пропагандистская шумиха меня интересует меньше всего. От вас я жду рекомендаций, советов и предложений, — естественно, после того, как вы ознакомитесь с состоянием дел. В битве за умы людей, в частности индийцев, мы пока в обороне. Русские пока нас переигрывают.
Другая сторона дела… — Дан выдержал короткую паузу, подчеркивая важность того, что он намерен изложить, — нам нужна помощь в реализации некоторых разработок. И вообще, хорошо бы посмотреть свежим взглядом на механику наших действий. Если надо — поправить нас, подсказать лучшие варианты исполнения. С вашим опытом работы…
— Послушайте, Дан, — вырвалось у Вирджила, — об этом в Вашингтоне не было и речи. Откуда у меня полномочия лезть в вашу кухню? Советы, предложения — вы сами здесь спецы. Что может посоветовать человек, впервые прибывший в страну, да и то всего на неделю? Спасибо на добром слове, но откровенно говоря, у меня нет желания копаться в грязном белье или судить ваших подопечных. И не просите.
— Это не моя просьба, — спокойно ответил Бертрам, открыл папку и протянул Вирджилу первую телеграмму: — Убедитесь сами.
Чип, пробегая глазами текст депеши, машинально спросил:
— А что в двух остальных?
— Разное, — сухо ответил резидент и захлопнул папку.
— Хорошо. Считайте меня в своем распоряжении.
— Ну нет. Я не могу вам приказывать. Скажем так: мы — коллеги. И вместе будем разгребать авгиевы конюшни. Идет?
— С чего начнем?
— Об этом мы еще успеем поговорить. Вам сейчас надо отдохнуть с дороги, а вечером — прошу ко мне. Андрэ сгорает от нетерпения увидеть важного гостя из Вашингтона и немного посплетничать.
— Бэрнс уже ангажировал мистера Чипа на вечер, — заметил Маклафлин.
— Разве? — Дан очень натурально изумился. — Ну что ж, тогда встретимся у этого важного и болтливого павиана. А вообще, Чип, мы считаем своим долгом показать вам Индию. Интересная страна. А ведь когда-то Черчилль предлагал марокканскому королю обменять ее на один только город Марракеш. Я не был в Марракеше, но, зная Индию, посоветовал бы никогда не менять ее даже на рай небесный. Прав был Джавахарлал Неру, когда на реплику, что Индия, мол, бедная страна, ответил: «Индия — богатая страна, это индийский народ беден». И не спешите вы в этот заваленный официальными бумажками Вашингтон.
— Потом в Мадрасе и Калькутте… — прервал монолог Дана Вирджил.
— Бэрнс уже советовал Чипу побывать там, — среагировал Маклафлин.
— Да-да, хорошо, я не прощаюсь. До вечера. До вечера, Чип, — повторил он. — Вы останетесь довольны этой поездкой… Да и в Вашингтоне тоже, — закончил он фразу, когда собеседники были уже за дверью.
Потом вызвал главного шифровальщика и продиктовал короткую телеграмму:
«Операция «Челночный веер». Человек здесь. Все хорошо. Дан».
ЧИПА ПОСЕЛИЛИ В ОТЕЛЕ «Оберой». «Чудесная кухня, отличный бассейн, — рассказывал ему Маклафлин, — номера с кондиционерами, фешенебельный район, отличное обслуживание, прекрасные магазины». Два дня назад, обсуждая с резидентом варианты, куда поселить Вирджила, они перебрали все приличные отели и остановились на «Оберое». Роберт предложил «Ашоку» или «Маурию», поближе к посольству. «А кто нам обеспечит контроль его номера?» — спросил резидент. Возразить было нечего. Установить подслушивающие устройства мог только один человек. Им был менеджер отеля «Оберой» Рей. Ранее он служил в бюро по регистрации иностранцев, тогда-то на него и вышли американцы. Рей считался ценным агентом и обычно был на связи у резидентов. Потом индийцы, видимо, что-то узнали (об этом в Лэнгли докладывать не стали), и Рей лишился тепленького местечка в бюро.
Когда же он всплыл в качестве менеджера «Обероя», возникло подозрение: не является ли он двойным агентом? А если так, то на кого он больше работает? Бывший резидент Муллиган решил, что отказываться от услуг Рея все же нельзя. Дан был в курсе событий, считал Рея подставкой, но, имея за плечами «добро» Муллигана, продолжал встречаться с менеджером, полагая, что в случае каких-либо осложнений он всегда сможет подставить под удар своего предшественника.
По пути в отель Роберт предложил Чипу немного посмотреть столицу. Они проехали по Саут-авеню мимо резиденций парламентариев, обогнули президентский дворец, выскочили к зданию индийского парламента, затем на Радж патх к зданию Верховного суда Индии и по Матхура-роуд подъехали к «Оберою».
— Ты показываешь мне город или проверяешься? — нарушил молчание Вирджил. Роберт определенно ему нравился.
— Я еще не решил. А ты как думаешь? — поддержал шутку Маклафлин.
— Так ведь для индийцев я темная лошадка. Это шеф вас так приучил?
— Бертрам толковый парень. Нет, не потому, что он шеф. Под ним ходить можно. Требовательный, жесткий, когда надо, но и милосердный, когда можно. Заядлый охотник. Он тебя обязательно позовет пострелять уток на озерах Харианы или в заповедник, тут, недалеко от Гургаонома. Поохотиться на павлинов. Охота на них, правда, запрещена, но Дану все нипочем. Азарт! Однажды возвращается он домой с двумя павлинами в багажнике, и вдруг в какой-то деревне бдительные индийцы перегораживают ему дорогу, окружают машину, требуют открыть багажник и показать, не везет ли он тушки этих благородных птичек.
— Что же, Дан не мог проскочить мимо? Не стали же бы они лезть ему под колеса?
— Стали бы, и еще как стали бы. — Роберт обернулся к Вирджилу. — Вера у индийцев такая, что, умирая, они действительно уходят в лучший мир. У них нет страха перед смертью. Для нас это — символ небытия, для них смерть — освобождение от бремени бытия, переход в светлый мир, без забот и огорчений.
— Так как же Дан выкрутился?
— Как всегда — блестяще. Сначала он поразил их великолепным знанием хинди. Потом стал рассказывать какую-то древнеиндийскую притчу, из которой следовало, что жителям деревни надлежало сменить гнев на рассудительность, ибо первое застилает глаза, а второе несет успокоение души. Спустя полчаса, когда он сам предложил собравшимся открыть багажник, чтобы те убедились в чистоте его намерений, селяне наотрез отказались и пожелали шефу счастливой дороги.