Миры Империума
Шрифт:
Пространство вдоль реки оказалось вполне проходимым. Я следовал за руслом еще несколько сотен ярдов, пока не выбрел на более высокий участок земли там, где течение сворачивало ближе к заросшему травой берегу. Для стоянки место годилось не хуже любого другого. Стянув ботинки, я забрался в воду, кое-как отмыл сажу и грязь с тела и сполоснул одежду. Возвращаясь на берег, я обнаружил выход чистой желтоватой глины. На этот раз материал оказался что надо: ровный, пластичный, почти жирный на ощупь. Нужен только хороший огонь для обжига. И для приготовления ростбифов, котлет, рыбного филе и прочего он тоже пригодится. Осталось только добыть необходимые ингредиенты при помощи оружия, которое я сделаю, как только у меня появятся топор и нож...
Солнце почти закатилось. Дневные поиски увенчались куском кремня, превращенным после долгой возни в ручное рубило и пару скребков. Любой уважающий себя пещерный человек выкинул бы их на свалку, спустя тысячелетия предоставив археологам отличную возможность спорить до пены у рта над их происхождением. Мне же каменные инструменты помогли срубить пару двенадцатифутовых хлыстов плотного ветвистого молодняка, очистить их от листьев и сучков и заточить тонкие концы до приемлемой остроты. Также я набрал дюжину горстей мелких, похожих на чернику ягод — теперь у меня жестоко крутило живот — и несколько фунтов гончарной глины. Вылепленные из нее корявые миски уже сохли на воздухе рядом со стоянкой.
Ближе к ночи небо расчистилось. До темноты я успел соорудить простой шалаш из веток и широких листьев и натаскал внутрь ворох почти высохшей травы в качестве импровизированного ложа. Оторвав от рубашки полоску ткани, я изготовил маленький лук для добывания огня, еще днем запасшись трухой из недр мертвого дерева и более-менее гладким камнем с углублением. Палочка из сухой древесины была не такая твердая, как хотелось, лук представлял собой неуклюжую самоделку, но из всех альтернатив у меня имелась только возможность сидеть без дела и предаваться размышлениям. Я насыпал в углубление древесную крошку, погрузил в него заостренный конец палочки с обернутой вокруг нее тетивой лука и приступил.
Десять минут спустя, дважды сломав и починив лук, затупив палочку и вместе с терпением исчерпав запасы трута, я на эту ночь решил повременить с костром и заполз в свое уютное убежище. Еще через две минуты неподалеку раздался вопль, отдаленно напоминающий рев взбесившегося слона. Я подскочил как ужаленный и зашарил вокруг в поисках ружья. Не обнаружив его, я замер и прислушался. Массивное тело с треском прогромыхало сквозь ближний подлесок, а чуть позже до меня донеслось недовольное ворчание, соответствующее аппетиту того, кто пока не успел добыть причитающуюся ему порцию мяса. Поблизости от стоянки росло несколько больших деревьев. С поразительной легкостью отыскав в полной темноте одно из них, я буквально взбежал вверх по стволу и заклинился в высокой развилке. До самого рассвета под моим насестом мягко вышагивали чьи-то могучие лапы.
На следующее утро, наполовину слезши, наполовину свалившись с дерева, я увидел следы. Глубоко впечатанные в землю, они оказались шире моей растопыренной ладони, не считая когтей,— в смысле, на следах. Я решил отнести данного представителя местной фауны к семейству кошачьих. Около воды обнаружилось еще несколько следов. Копыта, диаметром не меньше тарелки. Здоровые же они вырастают в этих краях. Стоит завалить одного такого, и мяса у меня хватит до тех пор, пока я смогу выносить его запах.
К этому времени во мне проснулось настоящее чувство голода. Следуя вдоль ручья, я покрыл несколько миль к югу, постепенно выбираясь на более открытую местность. Мой арсенал составляли два деревянных копья и осколки кремня. Здесь без труда обнаруживались многочисленные признаки дичи, включая, например, обглоданный костяк некоей твари, слегка уступающей в размерах лондонскому автобусу, над которым нехотя трудились несколько крылатых падальщиков, имевших отдаленное сходство с кондорами. Я надеялся отыскать кого-нибудь, подходящего мне по размерам и свирепости,— скажем, кролика-подростка.
Впереди неожиданно захлопали крылья, и в воздух поднялась грузная птица примерно с индюшку. Опасливо приблизившись, я обнаружил гнездо с четырьмя коричневыми в крапинку яйцами, по три дюйма в диаметре каждое. Одно я съел прямо на месте, смакуя каждый глоток. В голове шевельнулось второстепенное соображение о том, какой славный омлет мог бы из них получиться. Оставшиеся три я распределил по разным карманам и продолжил путь в несколько приподнятом настроении.
Местность здесь была выше и подлесок не такой плотный. Все чаще попадались деревья знакомых видов. Земля стала сухой и плотной. Во время паводка, вдруг подумалось мне, вся зона, где сейчас лежит челнок, оказывается затоплена. Я огляделся. Сквозь редкий лес мне открывался великолепный обзор на пространство, напоминающее саванну с африканских фотографий. Вот там-то и должна водиться дичь.
Еще полчаса ходьбы привели меня на край обширной территории, где, словно в далекой Африке, паслись огромные стада, только вместо одиноких терновых деревьев по берегам реки зеленели группы широколиственных исполинов. Любой владелец зоопарка, столкнувшись с таким изобилием живности, непременно подал бы в отставку и посвятил остаток жизни разведению белых мышей. Я видел бизона восьми футов в холке, могучих недослонов с бивнями, ярко-розовыми хоботами и отвисшей нижней губой, бесконечных в своем разнообразии оленей и лошадей, короткошеих жирафов со скошенными крупами. Вот они все. Осталось только наколоть их на копье.
Откуда-то сзади раздалось басовитое пыхтение. Я резко обернулся. Голова размером с носорожью приоткрыла в зевке пасть, укомплектованную двумя рядами громадных, острых, как шило, зубов. При желании я мог заглянуть в глотку, как в бомболюк реактивного самолета. За головой показалось тело — десять футов поигрывающего упругими мышцами золотистого кота с намеком на гриву, еле заметными полосками по бокам, снежно-белым горлом, брюхом и лапами. Я вобрал глазами все эти детали, а могучий хищник, мельком оглядев меня, еще раз зевнул и величественной походкой двинулся вперед, хмурясь поверх моей головы на дальние стада с озабоченным видом политика, гадающего, кому дать взятку.
Он прошел в тридцати футах от того места, где неподвижно замер я, и теперь, высоко подняв голову, изучал сегодняшнее меню. Ни одно животное не проявило видимого беспокойства. Королевский кот направился дальше, разминувшись с небольшой группой мастодонтов. Животные закатили глаза и нервно подергивали хоботами. Я, кажется, понял. Могучий зверь положил глаз на бизонов — среди них резвились несколько аппетитных телят не больше тонны весом. Теперь они беспокойно задвигались, образовав защитный круг, подобно мускусным быкам в Арктике. Охотник изменил курс, забирая влево. Может, он передумал?