Миры Роджера Желязны. Том 15
Шрифт:
Амнет уже повернулся, чтобы разобраться с распорядителем и разгневанным госпитальером.
— Что здесь за шум? — он адресовал вопрос Эберту, а не магистру.
Роджер повернулся к нему, как бык, которого кусает шавка:
— Не суйся не в свое дело, тамплиер.
— Если у вас есть возражения против кандидатуры Ги, вы должны были изложить их на собрании, где его выбирали, — возразил Амнет.
— Я говорил то же, что и многие другие, но…
— Ваши возражения были отвергнуты, насколько я помню. Повторять ваши доводы теперь, когда корона венчает голову Ги, — лишь напрасная трата времени.
Во время этого разговора Амнет чувствовал за собой каменное присутствие Жерара. Он мог проследить это по движению глаз Роджера.
— Что скажешь ты, Жерар? — вопросил госпитальер.
— Сэр Томас говорит правду. Ги — король с сегодняшнего дня.
— Дьявол!
— Вы богохульствуете, сэр?
— Здесь не церковь! Коронация не может считаться законной!
— Корона на голове Ги отмечена святым маслом с отметкой собственного пальца епископа, — сказал Амнет. — Дело сделано.
Толстые руки Роджера сжимали ключ от его монастыря, висящий на цепи на шее. В ярости он повернул его и дернул. Тяжелые золотые звенья цепи не поддавались. Тогда он сорвал цепь через голову.
— Дьявол забери всех тамплиеров! — прогремел магистр и бросил ключ в ближайшее узкое стрельчатое окно. Цепь, пролетая через амбразуру, звякнула о ее край. Отдаленный звон раздался, когда ключ с цепью упали на камни внизу.
Во дворе среди одинаковых конических шлемов ожидающих госпитальеров выделялись другие головы. Они были обнажены, но под ними виднелись плечи, облаченные в одежды более богатые, чем белые плащи госпитальеров с плоскими красными крестами. Очевидно, христианские бароны тоже прослышали о коронации.
Амнет повернулся к Жерару:
— Нам лучше уйти, господин.
Магистр тамплиеров кивнул и шагнул к двери в трапезную. Он взялся за железное кольцо и налег всем телом, чтобы открыть ее. Массивная дверь поддалась, и оба тамплиера проскользнули внутрь. За ними быстро последовал Эберт. Амнет перехватил дверь, когда она начала открываться слишком широко, и снова закрыл ее.
Схватившись за внутреннее кольцо, он удерживал дверь.
Бум!
— Откройте! Бум! Бам!
— Откройте во имя Христа!
Жерар позвал других тамплиеров, которые помогли Амнету удержать дверь и в конце концов заложили ее бревном. Бароны стучали снаружи в знак протеста. Раздался звук марширующих ног, и Роджер увел своих госпитальеров из дворца.
— Ну а теперь, хвала святому Бальдру, мы можем принести свои поздравления королю Ги, — пробурчал Жерар де Ридерфорт Томасу, когда они большими шагами шли по залу. Им пришлось идти за спинами рыцарей, освободивших место для церемонии.
— Бальдр не был святым, господин, — прошептал Амнет.
Жерар остановился, озадаченный.
— Неужели?
— Бальдр был одним из старых северных богов, любимый сын Одина и Фригг. Его брат Хед убил его с помощью советов Локи — пронзил веткой омелы его сердце. И это было началом проклятия Локи — по крайней мере так говорит легенда.
— О да. Для меня Бальдр был святым, — мрачно сказал Жерар, продолжая идти.
Когда они добрались до своих мест во главе собрания, Амнет сделал знак Эберту, который, в свою очередь, просигналил трубачу на галерее менестрелей.
Трубач проиграл приветствие, и процессия с королем во главе прошла в зал через кухонный проход.
Пурпур хорошо смотрелся на Ги де Лузиньяне. Плащ из слегка присобранного шелка скрывал ширину его плеч и толщину живота, который выпирал выше и ниже украшенного золотом пояса. Тяжесть короны собирала в складки кожу на лбу и придавала ему чудаковатый вид. Ги выпятил вперед челюсть и шел осторожно, стараясь удержать на голове золотой обруч.
Грегори, епископ Иерусалимский, шел за ним неверной походкой. Чтобы не упасть, старик одной рукой держался за складки его плаща. Ходили слухи, что Грегори почти совсем слепой, хотя он всегда держал свои подернутые пленкой глаза широко раскрытыми, будто видел все вокруг в первый раз после легкой дремоты. Даже если он был слепым, он еще мог прямо смотреть на человека, с которым разговаривал.
Рейнальд де Шатильон ожидал у возвышения, низко склонившись перед сувереном, вытянув одну руку вперед, другой придерживая складки плаща. Тамплиеры, последовав его примеру, также склонились.
Долгое томительное мгновение все головы, за исключением Ги и Грегори, были опущены долу. После трепетной паузы все вернулись в прежнее положение.
Единственной персоной, уклонившейся от этой демонстрации власти, была Сибилла, старшая дочь короля Амальрика и нынешняя жена Ги. Фактически она была королевой Иерусалима и держала власть в своих собственных руках.
Совет баронов, в котором были обильно представлены ордена тамплиеров и госпитальеров, пришел к выводу, что военная обстановка в настоящий момент и в обозримом будущем слишком неустойчива, чтобы позволить женщине иметь реальную власть. Поэтому было решено, что тот, кого Сибилла выберет в мужья после смерти своего прежнего супруга, Вильяма де Монферрата, будет коронован, вместо того чтобы быть просто мужем королевы.
Рейнальд де Шатильон добивался благосклонности Сибиллы. То, что она все-таки выбрала этого Ги де Лузиньяна, было результатом длительной борьбы.
Только Бог да Томас Амнет знали, сколько стальных мечей и ларцов с золотом из сокровищниц тамплиеров повлияло на решение королевы — и на последующее решение совета.
В бессвязной речи епископ Грегори представил короля Ги Богу, христианам Иерусалима, королям Англии и Франции, Святому императору Римскому и императору Византии. Когда речь окончилась, принц Рейнальд выступил вперед и сжал руки Ги, скрепляя согласие между ними.
Один за другим тамплиеры выходили вперед и предлагали свою доблесть и свои мечи на службу Христу и королю Ги.