Миры Роджера Желязны.Том 18
Шрифт:
— Оно значит, что Рай — совершенство, но, раз туда не пускают, мы живем в Почти Совершенстве.
— Откуда ты знаешь про Рай? — спросил Адам. — Я тебя там не видел.
— Ну, не обязательно побывать самому, чтобы знать, где хорошо, а где плохо.
Адам и Ева поселились в Почти Совершенстве и вскоре познакомились с соседом, Гордоном Люцифером, который открыл первую в городе юридическую контору.
— Думаю, нам понадобится юрист, — сказал как-то Люциферу Адам. — Мы считаем, что нас несправедливо выселили из Рая. Например, нам не прислали уведомления. Не было судебного разбирательства. Наши интересы не представлял адвокат.
— Вы обратились по адресу, — заверил Люцифер, проводя пару в контору. — Исправлять всякую несправедливость — девиз Сил Тьмы, фирмы, на которую я работаю. Понимаете, я не к тому, что Главный поступил несправедливо. Бог обыкновенно хочет как лучше, но в такого рода делах Он частенько допускает произвол. Думаю, ваше дело выигрышное. Я пошлю запрос Ананке, чья невидимая рука правит всеми нами.
Ананке, Безликая, выслушала жалобу Люцифера в облачном сером покое: сводчатые окна выходили на океан времен, ветра вечности колыхали белые занавеси.
Ананке постановила, что Адама выселили незаконно и обязаны прописать обратно. Адам ликовал, всех благодарил, велел Еве ждать и отправился вселяться обратно в Рай. Он тщетно искал путь к бывшему Эдему, но не мог найти даже кончика своего носа: Бог погрузил всю местность в кромешную тьму.
Тогда Адам вернулся к Гордону Люциферу и рассказал, что случилось. Гордон покачал головой и позвал босса.
— Ну, это не совсем честно, — сказал Сатана. — Он уклоняется от предмета спора. Но я скажу тебе вот что. Видишь семь золотых подсвечников? Они волшебные. Используй их с умом, и они осветят тебе дорогу в Рай.
Адам вышел в путь. Шесть подсвечников он нес за спиной в мешке из верблюжьей кожи, а седьмой держал перед собой. Нездешний голубоватый свет четко озарял лежащий впереди путь, а Адам смело двинулся вперед.
Пройдя некоторое расстояние (свеча в драгоценном подсвечнике рассеивала тьму по сторонам), он вышел к низкой, заплетенной плющом стене. Рядом был затянутый ряской пруд. Адаму показалось, что здесь он нередко дремал и грезил в прежние райские дни, когда жизнь казалась такой простой. Он остановился, оглядываясь по сторонам, и тут свеча потухла. «Тьфу ты, пропасть», — воскликнул Адам, потому что не знал более крепких выражений — они тогда еще просто не возникли, — и вытащил вторую свечу.
Свеча вспыхнула сама, и Адам пошел дальше. На этот раз он вышел к овеваемому теплым ветерком рассветному берегу; вдалеке виднелся маленький остров. И снова он остановился, и тут же берег погрузился во тьму, и свеча погасла.
Так повторялось снова и снова. Тьма вводила Адама в заблуждение, показывала места, которые на мгновение казались утраченным Раем, но, едва гасла свеча, оборачивались чем-то совсем другим. Когда потухла последняя свеча, Адам оказался там же, откуда вышел, и здесь, хочешь не хочешь, пришлось ему оставаться.
Когда Адам в седьмой раз потерпел неудачу, Ананке постановила, что так тому и быть, и отменила свой прежний вердикт. Она указала, что Адам, несмотря на предыдущее ее решение, не может вернуться в Рай, потому что его изгнание ознаменовало первый поворот колеса дхармы, а неспособность вернуться даже с помощью семи подсвечников выявила некий фундаментальный кодекс возможного. Ананке предположила, что весь мир разумных существ построен на ошибке, допущенной в самом начале, когда запускался кармический механизм и устанавливались правила его действия. Таким образом, Адама можно считать первой жертвой божественных причины и следствия.
Глава 3
Аретино закончил рассказ. Они с Аззи долго сидели в темноте и молчали. Наступила ночь, в оловянных подсвечниках догорели свечи.
Аззи шевельнулся и спросил:
— Где ты это взял? Аретино пожал плечами:
— Малоизвестная гностическая басня.
— Никогда не слышал, а демоны вроде бы лучше поэтов разбираются в теологических домыслах. Ты уверен, что не выдумал это сам?
— А что, если и так? — спросил Аретино.
— Ничего, ничего! Откуда бы эта история ни взялась, мне она нравится. Наша повесть будет о семи паломниках, мы вручим каждому по золотому подсвечнику, исполняющему самое заветное желание.
— Погодите минуточку, — перебил Аретино. — Я не говорил, что золотые подсвечники существуют на самом деле. Это всего лишь легенда. Если они и есть где-то, то не обладают никакой силой.
— Это дело десятое, — сказал Аззи. — Мне понравилась история. Чтобы пересказать ее заново, нужны золотые подсвечники, пусть даже придется их изготовить самим. Но, думается, где-то они есть. Если так, я их разыщу. Если нет, что-нибудь придумаю.
— А люди, которые их понесут? — спросил Аретино. — Действующие лица?
— Найду сам, — сказал Аззи. — Выберу семь паломников, дам каждому подсвечник и шанс осуществить заветное желание. Ему — или ей — довольно будет взять подсвечник — остальное сделается само. По волшебству.
— А какие качества потребуются от паломников? — спросил Аретино.
— Особенно никаких. Мне нужно семь человек, которые хотят добиться желаемого, не прилагая никаких усилий. Такие отыщутся без труда.
— Вы не потребуете, чтобы они добивались желаемого упорством и добротой?
— Отнюдь. Моя пьеса будет утверждать как раз обратное. Я докажу, что каждый способен достичь величайшего Блага, не ударив пальцем о палец.
— Это и впрямь неслыханно, — отвечал Аретино. — Вы стремитесь доказать, что человеческой жизнью правят случай и везение, а не соблюдение нравственных норм.
— Именно этого я и хочу, — кивнул Аззи. — Главная цель Зла: доказать, что побеждает слабейший. Что ты думаешь о моих взглядах, Аретино?
Аретино пожал плечами:
— Всем правит случай? Так любят рассуждать слабые.