Миряне
Шрифт:
— Да мне штаны нужны, — замялся я, — попроще, Монтана, Вранглер, Хуго Босс, можно Дизель, Колинз. Я не прихотлив.
— Значит так, — старичок почесал затылок, — вот тебе мондана с заплатами, — дед вытащил из кучи штаны мышиного серого цвета с заплатами на коленях, — есть еще одна мондана без заплат, и с карманами. Сносу не будет, — старик тряхнул перед моим лицом другими брюками в клоунский горошек.
— Погоди отец, — я сам без спросу влез в кучу старых тряпок и вытащил вполне приличные штаны, из ткани похожей на брезентуху с четырьмя
— У тебя на хабану грошей не хватит, — погрустнел старичок, — два серебряника.
— Десять — я протянул руку деду, он тут же в нее ухватился мертвой хваткой, — десять медных монет модной императорской чеканки.
— Отпусти руку окаянный! — взвыл торгаш, — два и не монетой меньше!
— Одиннадцать и не монетой больше! — я так же стал подвывать, передразнивая деда, — это юбилейные монеты в честь Олимпиады восемьдесят, хоть бы что в этом понимал!
— Одна серебряная и десять медяшек! — голос старика перешел на высокие визгливые ноты, — иначе стрельцов позову!
— Нет, это я стрельцов позову! — я огляделся по сторонам, — всем расскажу, как ты ворованное толкаешь, — шепнул я старичку, — одна серебряная и две медных!
— Три, — прошептал дед, — и чтоб я тебя больше здесь не видел.
— Так бы сразу и сказал, — я отпустил ладонь старого скандалиста, и снова углубился в его тряпки.
— Ты чего творишь, вражина? — зашипел дед.
— Вот тебе два серебряных, — я достал из кучи тряпья неплохую зеленую рубаху с длинным рукавом, — к Дольче и Габбане я беру вот эту сорочку от Кристин Диора. И попробуй только стрельцов позови. Враз узнают, как ты контрабандой спекулируешь, — я подмигнул старичку.
Тут же, не отходя от кассы, я укоротил двумя резкими рывками, свои драные штаны до уровня семейных трусов и надел поверх них обновку. Дырявую старую рубаху я же решил приберечь для грязных работ. Поэтому я ее снял и свернул в сверток, а на голое тело надел новую. Дед же попробовал на зуб мои серебряные монеты.
— Эй, паря, ты это, того не обижайся, — старичок заулыбался, когда мои монетки скрылись в его кошельке, — я пошутил, ты пошутил, чего в шутейном разговоре не наговоришь друг другу. Надо чего, обращайся.
— Может, подскажешь, где комнату можно снять не дорого? — спросил я, не надеясь на ответ.
— Тю, — дед разочаровано махнул рукой, — книгочей из торгового квартала комнату сдает, с питанием, дела у него идут не важно, торгуйся смело. Хотя кого я учу, — хохотнул старик, — кстати, а енто чего такое лимпиада твоя?
— Олимпиада восемьдесят, — поправил я торгаша, — это праздник, на котором бегают, прыгают, в футбол играют, веселье, в общем.
— Ишь ты, — усмехнулся дед, — это как наша мордобойка еженедельная? Там тоже бегают и прыгают.
— Что и морды бьют? — удивился я.
— Так в этом все веселье, паря! — загоготал он.
Ну и мирок мне достался, по воздуху скользят, иного слова не подобрать, непонятные летательные
Глава 4
Прежде чем искать этого книгочея, я решил забежать в «Пенную кружку», раз обещал слово нужно держать, а то здесь народ простой, могут и по лицу пнуть.
В питейном портовом заведении табачный дым стоял коромыслом, и от недостатка света зал был виден фрагментарно. В целом же обстановка мало чем отличалась от «Кабаньей головы», те же тяжелые дубовые столы, лавки и бревенчатый засаленный пол. В спертом воздухе портовой забегаловки витал запах браги, табака и рыбы. Несмотря на плохую видимость, бригадир грузчиков меня разглядел.
— О, задохлик! — заревел Семен, которому, скорее всего уже попало алкогольное зелье на ус.
Я в ответ помахал рукой. Кроме него за столом сидело еще трое коллег по цеху и пару гулящих девок.
— Сколько сегодня пиво стоит? — спросил я бармена «Пивной кружки», толстого парня моих лет.
— Как обычно, три пол литры медяк, — услужливо улыбнулся толстячок.
Вот что значит, по одежде встречают, улыбнулся и я, — а сколько раки стоят?
— Килограмм вареных, один медяк. Вам за какой столик подать? — бармен вновь скорчил улыбку.
— Вот пять монет, — я выложил всю сумму сразу, — за тот стол двенадцать кружек пива и килограмм раков.
— Леди и джентльмены! — объявил я за столом, — я как человек, не употребляющий алкоголь, буду есть раков, за ваше здоровье, а вы будет пить пиво, за мое, возражение есть?
— Миня, ты отличный парень, — ответил за всех Семен, — за твое здоровье!
Мужики за один присест опрокинули сразу по кружке, сильны бродяги, подумал я, налегая на раков. Дамы же первой древнейшей профессии, лишь немного отпили пива и утащили из моей тарелки по одному вареному членистоногому существу. Я бегло оглядел спутниц портовых грузчиков, возраст дам затерялся между тридцатью и сорока пятью годами. Хотя учитывая гулящий образ жизни, они могли быть и младше. Полноватые фигуры были затянуты в тугие корсеты, наверное, чтобы выпуклые прелести третьего размера казались более упругими. На лицах даже при таком скверном освещении можно было разглядеть толстый слой пудры.
— А почему морячок не пьет? — заинтересовалась моей персоной одна из ночных бабочек.
— Каждый человек в своей жизни должен выпить свою норму, — улыбнулся я, — и я свою уже выпил, поэтому мне больше не наливать.
— А я тебя знаю, — оживился мужичок, который запустил свою пятерню под юбку одной из шлюшек, — ты, Минька-пьяница. Каждый день, кроме сегодня видел тебя лежачим в канаве.
— Ну, прекрати, — похохатывая, и делая вид, что из-за всех сил пытается убрать руку грузчика, проворковала портовая девка, — люди же кругом.