Мисс Винчестер
Шрифт:
– В этот раз я этого не допущу, Дженни. Обещаю тебе.
Обидно, когда отец врет, сам того не осознавая.
– Я просто не знаю, что мне делать, – жаловалась я, усаживаясь на землю по-турецки и делая жадный глоток из стеклянной бутылочки в пол-литра. – Мне будет лишь семнадцать, когда родится ребенок, а разве это нормально? Только в нашей жизни все начало налаживаться… Отец вовсю ищет нам квартиру в Калифорнии, я готовлюсь к колледжу… Готовилась. Боюсь, придется отказаться от переезда, ведь вряд ли Кас сможет в одиночку обеспечивать нас троих, если вообще
В ответ раздавалось лишь понимающее молчание. Грустно улыбнувшись, я посмотрела в холодные глаза моей собеседницы, перехватила застывший взгляд ее темных глаз. Такие понимающие и родные, что мне и не нужны были ответы – даже эта бесшумная поддержка от нее была ценнее, чем притворное кудахтанье матери или глупые утешения знакомых из прошлого.
– Молчишь, да? – ухмыльнулась я, снова отпивая немного прозрачной жидкости. От ударивших в голову пузырьков газа становилось дурно, отчего я скривилась. – Я уже и забыла, какой противный вкус у обычной минералки. Не зря ты ее не любишь. Но я ведь теперь будущая мать семейства, мне не пристало пить, употреблять и всячески нарушать баланс каких-то там микроэлементов в организме.
Фыркнув, я отставила бутылку в сторону, немного заерзав на земле, чтобы размять затекшие ноги.
– Знаешь, что самое глупое? Я даже не знаю, кто отец. Да, Кастиэль – чуть ли не любовь всей моей жизни, и это правда, как бы пафосно не звучало. Но у нас и секс толком был только один раз, да и то он был ангелом, а я не уверена, что хорошо разбираюсь в их репродуктивной системе, – протянула я, почесав затылок. Да уж, вопрос отцовства был животрепещущим, но ответов я не могла найти, не прибегая к дополнительным анализам или хотя бы расспросам падшего ангела. – Отцом может быть даже Чарли, ведь мы не всегда были в том состоянии, чтобы следить за контрацепцией.
Нервно сглотнув от одной мысли, что я могу носить под сердцем ребенка, отцом которого являлся не Кас, а безответственный мальчишка, которого я даже не люблю, я снова устремила задумчивый взгляд на собеседницу. Несмотря на ее молчание, я чувствовала, что эта девушка – чуть ли не единственный человек, которому не все равно, но в тоже время рассказать все без утайки я могла только ей одной. Снова получив немое одобрение, ясно читающееся в ее взгляде, я продолжила:
– Пожалуй, это основная причина, по которой я не могу рассказать обо всем Касу. Представь, что будет, если отцом окажется не он! Но хоть и возраст у меня не самый подходящий, и время для беременности далеко не лучшее, я ни за что не лишу ребенка жизни. От моей глупости и безалаберности пострадало так много людей, что еще одну жертву я просто не…
Мою пламенную речь о спасении беззащитных прервал рингтон мобильного, так настойчиво звенящего в кармане джинсов. Извинившись перед собеседницей, я неохотно взяла трубку, гадая, кто же может звонить мне с незнакомого номера:
– Я вас слушаю.
– Прошу прощения, это Дженнифер Винчестер? – на том конце провода раздался тоненький девичий голос. Слова были больше похожи на птичий щебет, заставляя задуматься: милая ласточка или просто курица?
– Да, с кем имею честь?
– Вас беспокоят из Центральной больницы штата Массачусетс. Около недели
– Да, мне сказали, что я беременна, – подтвердила я, с интересом ожидая продолжения разговора, чтобы узнать, с какой же целью они снова мне звонят.
– Мы приносим вам свои искренние извинения за доставленные неудобства, мисс Винчестер, – сожалеющим тоном заявила девушка. – Все дело в том, что у доктора Кендрика сейчас проблемы в семье, вот он и стал немного рассеянным. На том приеме он перепутал ваши анализы с другой девушкой, некой Изабеллой Джейн Винтер, и произошло чудовищное недоразумение. Понимаете, просто фамилии и инициалы очень похожи, вот и…
– Подождите, вы хотите сказать, что я не беременна? – срывающимся на крик голосом прервала я лепет девушки из приемной. Немного замешкавшись, она все же ответила:
– Да, мне очень жаль, но вы не…
– Спасибо, – резко сказала я, бросая трубку. – Ты слышала? Они сказали, что я не беременна! Господи, это такое облегчение, – блаженно протянула я, откидываясь на мягкую траву. Ни я, ни Кастиэль не были готовы к подобному, так что эта новость словно сняла камень с моей шеи. Но действительно ли это было камнем?
– Хотя знаешь, где-то глубоко в глубине души я все же расстроена, – проронила я после нескольких мгновений абсолютной тишины. – Я почти свыклась с мыслью, что у меня появится малыш, а теперь… Черт побери, как без тебя все сложно, – прошептала я, взъерошивая волосы на затылке.
Странно. Так много всего изменилось, а наши отношения все те же: я опять жалуюсь на судьбу, а она только молча улыбается, неотрывно глядя на мое лицо, подернутое беспокойством и любовью к самоедству. Вот только раньше эти карие глаза светились от бесноватых искорок, а сейчас от них веет лишь гранитным холодом. Шепотом попрощавшись, я неуклюже встала с земли, едва не поскользнувшись, и дружески похлопала рукой по каменной плите, грустно улыбаясь в ответ на навеки застывшую улыбку подруги.
– До встречи, Элизабет Картрайт, – с иронией протянула я, в который раз удивляясь, как странно звучит полное имя моей Лиз. – Даже в таком состоянии ты остаешься самой лучшей подругой.
Пряча подступающие слезы от каменного изваяния, я развернулась и поспешно припустила прочь с кладбища, то и дело оборачиваясь, чтобы лишний раз взглянуть на изображение Лиз. Только потеряв, я поняла, что она была далеко не просто знакомой, к которой можно обратиться за помощью одиноким вечером. Может, любовь и жива, пока смерть не разлучит, но дружба живет чуть дольше.
По старой привычке ноги сами привели меня к берегу Винуски. Июньский лес зачаровывал своей ненавязчивой песней: шорохи в кронах деревьев, помолодевших от оживляющего дыхания тепла, встречались с зовущим пением трав, переплетаясь в тончайшее кружево звуков и чувств, заставляя меня перенестись в свое беспечное детство. Лежа на спине, я разглядывала танец бесшумных теней под струнную музыку пришедшего лета и вспоминала о странном незнакомце, которого встретила на этом самом месте много-много лет назад. Из памяти стерлись черты его лица и звуки голоса, оставив лишь воспоминания о ромашковом венке и его слова: «Конечно, вернусь. Обязательно вернусь».