Мисс Винчестер
Шрифт:
Но ведь ничего страшного не случится, если я просто прочту сообщение, верно?
«Эй, зануда, прекрати пропадать дома! В курятнике сегодня намечается вписка, и если ты не явишься, Рапунцель, я лично вытащу тебя из твоей башни прямо за шевелюру».
Лиз такая… Лиз. Курятником мы называем дом семейства Маккензи, поскольку дочурка вся пошла в родителей, и интеллектом там явно никто не блистал. Судя по всему, старшее поколение свалило на очередное светское мероприятие за пределами Монтпилиера, оставив все хозяйство на Саманту и кучу горничных. Что же, мне всегда хотелось лично взглянуть на бар этого денежного мешка, а после акта благотворительности на конкурсе красоты хозяйка тусовки
Стоп. Дженнифер, посмотри направо. Кого ты видишь? Правильно, Каса, который тебя любит и ждет какой-то отдачи. Так что пуляй мобильник в дебри комнаты и бегом спать! Угрюмо вздохнув, я перевернулась на другой бок и… вскочила с кровати, подлетая к шкафу. Нет, вот чего вы хотели? Я шестнадцатилетняя Дженнифер мать ее Винчестер, и меня ждут на вечеринке. Будем считать, что это церемония прощания с буйным пубертатным периодом и переход в новую, ответственную жизнь.
Да, я знаю, что это неправильно. Да, это несправедливо по отношению к моему ангелу. И нет, я не откажусь от этой затеи. Одна ночь, всего лишь одна. Несколько часов для своеобразного выпускного и прощания с безбашенной бунтаркой, а потом я вернусь домой до рассвета и стану примерной девочкой, готовой к взрослой жизни и ни капли об этом не жалеющей. Лучше выбить всю дурь из головы именно сейчас, чем сорваться через год, ведь так? Надеюсь, так.
Предав кеды и мартинсы, я вытащила из шкафа единственные черные босоножки на шпильках и, быстро надев черное же платьице, выскочила из комнаты, осторожно закрыв за собой дверь. Сжимая в одной руке обувь, а другой строча смс для Лиз, я на цыпочках спустилась по лестнице и благополучно вышмыгнула из дома, не создавая лишнего шума, который мог бы разбудить родственников. Уже на улице обув босоножки, я уверенно зашагала к дому Маккензи. Раз уж я все же изменилась, то нужно установить правило трех «не»: не напиваться, не принимать, не спать, даже если очень попросят. Выпью дорогущего вина, закурю пару косячков, поскольку душа просит уже который день, и потанцую. Вполне культурная программа, что может пойти не так?
– Ну неужели! – радостно вскрикнула подруга, когда я вошла в курятник, готовящийся стать руинами, – Ее Величество о нас вспомнило! Винчестер, если ты закадрила какого-то симпатичного старичка, это не означает, что ты можешь безнаказанно исчезнуть из моего поля зрения.
– Прости, были небольшие проблемы с семьей, – начала оправдываться я, осматривая окружающую обстановку. Толпы подростков, хаотично движущихся под транс, безостановочно хлещущих энергетики и не осознающих, что происходит и где они находятся. Место, время, последствия – все это неважно. Внимания стоит лишь музыка, беспорядочные блики света и море алкоголя. Зрелище довольно пугающее и одновременно завораживающее.
– Опять загоны с отцом? А к черту все, забей хотя бы сегодня, – махнула рукой Лиз, делая большой глоток из прозрачной бутылки, так кстати оказавшейся во внутреннем кармане ее куртки. Поморщившись от выпитого, она протянула водку мне. – Давай, милашка Дженни, сегодня мы все шлем к черту.
– Я не хочу. Я уже не та Дженнифер, которая литрами хлестала бухло и ложилась под любого парнишку, лишь бы уродом не был. Так что сегодня я откажусь.
– Вот я всегда знала, что любовь плохо влияет на людей, – заплетающимся языком сказала брюнетка, немного пошатнувшись в сторону. – Из тебя сделали целомудренную тетку, которая проводит вечера за вязанием и готовкой? Опомнись, девочка, тебе шестнадцать! Всей этой канителью будешь заниматься лет через пятьдесят, а сейчас я не дам тебе превратиться в ходячую развалину, – пламенно сказала она, потащив меня за собой в центр танцующих.
– Последний раз, поняла? Это последний раз, когда я позволю тебе вытворять со мной подобное, – прищурившись, сказала я, начиная двигаться в ритм музыке. Пульсирующие волны звука проходят сквозь
Я потеряла счет времени, прекратив считать сменяющиеся композиции, а просто наслаждалась происходящим. Во время очередного танца какой-то парень протянул мне две разноцветные таблетки с забавными рисунками, и я, недолго думая, проглотила их, немного закашлявшись. Экстази. Опять на одни и те же грабли. Ну и ладно, это ведь последняя ночь, когда я могу позволить себе подобное.
Буквально через пятнадцать минут я почувствовала, что наркотик начинает действовать, благодаря медленно разливающемуся по телу ощущения тепла и полного умиротворения. Желание обнимать всех подряд пересилило потребность танцевать, поэтому я начала выполнять свой план, попутно разговаривая с жертвами на самые дурацкие темы и постоянно смеясь.
– Вау, сам Халлоуэл пожаловал! – глупо улыбаясь, поприветствовала я Чарли, крепко обняв его. – Ого, у тебя есть вода, слава богу, – запинаясь, пролепетала я, с жадностью выхватывая из рук парня стакан и приникая к нему губами, осушая до дна.
– Я бы не назвал это водой… – протянул он, с грустью глядя на свой виски. – Джен, с тобой все в порядке?
– Все просто замечательно, просто ты такой мягкий, сложно оторваться, – прошептала я, прижимаясь к старому другу покрепче. Идиотское влияние экстази явно повысило мою любвеобильность, хоть и искусственно.
– Ты же знаешь, что твои объятия добром не кончатся?
– Естественно знаю.
Сложно понять, что именно мучило меня больше всего тем злосчастным утром после вечеринки у Саманты Маккензи – терзания совести или похмелье. Нетвердой походкой я медленно брела домой, щурясь от головной боли и яркого света солнечных лучей, оповещающих о недавно начавшемся рассвете. Теплый асфальт немного покалывал босые ступни, хоть как-то удерживая меня в этой реальности и не давая полностью раствориться в стыде. Кастиэль. Бедняга Кастиэль, который пожертвовал ради меня всем и был готов умереть, лишь бы остаться рядом хоть на одну секунду дольше дозволенного. Своей безграничной глупостью и детской самовлюбленностью я предала его этой ночью, предала наши чувства и саму себя, проснувшись утром в одной постели с Чарли Халлоуэлом. Кас обязательно узнает об этом. Зачем гадать, ведь все понятно по моему внешнему виду: порванные босоножки, смятое платье, на котором все еще виднеются следы чьей-то рвоты, многочисленные засосы по всему телу и измученное последствиями пьянки лицо. Но Кас слишком добродушный, он обязательно постарается понять меня, какую бы глупость я не совершила, переступит через себя из-за своих чувств и простит. Но смогу ли простить себя я?
Хотя… К черту. Все к черту. Я слишком быстро решила нырнуть во взрослую жизнь, полную обязательств и чувства вины перед всеми и перед самой собой. Да, это слишком жестоко по отношению к Кастиэлю, но в свои шестнадцать я не согласна мириться с жизнью в глуши по плану, четко обозначающему каждое мое действие до самой гробовой доски. Восемнадцать лет - выйти замуж, двадцать - родить первого ребенка, до тридцати - обзавестись и вторым… Но я не хочу. Слишком рано, слишком четко, слишком быстро я сама себе перекрыла кислород. Я не готова начинать обратный отсчет до следующего пункта волшебного плана, который я обязана повторять, словно мантру, всю оставшуюся жизнь, не готова превратиться в зомбированную и несчастную жену идеального мужчины. Глупо, но я слишком люблю Кастиэля, чтобы обречь его на жизнь с ходячим мертвецом. Я слишком люблю Кастиэля, чтобы сейчас вернуться к нему.