МИССИОНЕР
Шрифт:
Больница находилась в полутора километрах от рабочего посёлка, в большом селе, которое, собственно, и называлось Синель. Это было небольшое аккуратное деревянное зданьице, стоявшее обособленно от остальных домов, и, скорее, являлось чем-то типа профилактория. Туда попадали либо по пути в районную больницу, либо на обратном пути. Но бывали и серьёзные случаи с так называемыми нетранспортабельными больными. Тогда из райцентра на место приезжали необходимые врачи для принятия решения.
Весь персонал больницы состоял из одного универсального доктора, одной медсестры и одной нянечки-уборщицы. Было что-то и
Вообще-то, почти всегда больница пустовала, поэтому и того, что было, хватало с избытком – народ в деревне уж такой, что не очень-то любит болеть. Разве что, какой несчастный случай. Изредка появлялся довыздоравливать какой-нибудь пациент с плохо затягивающимся аппендицитным швом, или юный горе-футболист со сломанной ногой.
Так что, Аполлон оказался в уютной, чистенькой палате, с цветами на подоконнике, совсем один-одинёшенек.
В больнице он и узнал от навестившей его тёти Дуси, что же произошло в ту злополучную ночь.
То, как он, услышав грохот, бросился в цех, думая, что шарахнул один из его разварников, он помнил и сам. Помнил, что его "бомбы" оказались целы, хотя весь цех был в густом вонючем тумане от заполнивших его пара и дыма. И последнее, что всплывало в памяти, это внезапно возникшая перед самым лицом какая-то металлическая балка, когда он метался в этом густом мареве, на ощупь отыскивая вентили на трубах. Дальнейший кусочек его жизни был прожит им в бессознательном состоянии. "Трахнулся об ту чёртову балку".
Тётя Дуся принесла своему пострадавшему соседу домашние пирожки и кой-какую зелень с грядки.
Аполлон раскрыл пакет с пирожками, достал один, откусил.
– Ум-м-м… Вкусно!
Проголодавшийся Аполлон стал уписывать пирожок за обе щеки.
Тётя Дуся удовлетворённо заулыбалась:
– Совсем ты исхудал за эти дни, Полечка, – она вздохнула, затем оживилась. – Про тебя весь посёлок, и в Синели тоже, лаванды… не… левенды рассказывают…
Аполлон с удивлением посмотрел на тётю Дусю:
– Какие ещё легенды?
– Ну как же ж? Ты у нас герой! Завод спас!
Аполлон перестал жевать, поскольку не мог этого делать с отвисшей челюстью.
– Я? Спас завод? От чего?
– А кто ж ещё? Когда котёл шарахнул, все поразбеглись со страху, кто куда. Никого на местах не оказалось, один ты генцы спасал, – тётя Дуся с сочувствием посмотрела на Аполлона. – Зинка как раз у меня в солодовне была… Вот это грохнуло! Мы с Зинкой с перепугу чуть не померли…
– Котёл взорвался? – недоумевал Аполлон. – А Вася говорил, что он никогда не шарахнет… Хотя, с другой стороны, как он и обещал, скорее шарахнул котёл, чем разварники… – рассуждал он вслух.
– Этот Вася… Тебя, Поля, нашли возле генцев всего в крови… без сознания… с обваренной спиной… Один ты у нас герой! Один ты жизнь свою отдавал за народное добро, а другие в это время… – тётя Дуся замолчала и посмотрела на Аполлона уже с каким-то особенно участливым сочувствием, даже с жалостью.
Тётя Дуся знала, явно, больше, но Аполлону больше ничего не сказала, не желая, видимо, его расстраивать.
– А от чего же он тогда взорвался? – опять вслух подумал Аполлон.
– Из
У Аполлона оказалось лёгкое сотрясение мозга, да ещё небольшой ожог на спине – видно, слишком горячая вода в душе была. В принципе, ничего страшного, нужен был только покой и уход. А поскольку в посёлке у него не было никого, его оставили в больнице на несколько дней, чтоб окреп. За это время он успел подружиться с нянечкой, маленькой, сухонькой, но очень жизнерадостной старушкой – бабой Полей, которая не давала ему соскучиться.
Узнав, что единственного пациента зовут Аполлоном, баба Поля обрадовалась:
– Значит, тёзки мы с тобой. Меня, вить, Аполлинарией назвали. Так и в метрике было записано, да потерялась она, метрика-то. А все Полей, как водится, звали, вот и написали потомача в паспорте Полина.
Это был единственный человек в посёлке и в Синели, который, узнав, как его зовут, не напомнил Аполлону о его очевидной связи с американской ракетой.
Тёзка бабе Поле понравился – "высокий, красивый, интересный, обходительный", и уже в первый день она поведала ему, что есть у неё племянница – "хорошая, справная, красивая", которая два года назад схоронила мужа – "упал на сенокосе с воза, да так неудачно, что чтой-то там внутрях отбил, не то печёнку, не то селезёнку". И вот уже два года, как живёт Клава одна, работает на свиноферме, и дом у неё хороший, и хозяйство есть – корова, телок, двое поросят, куры, утки. А хозяйка-то уж какая! Дома у ней всегда порядок, полы всегда вымыты, чистенько, ни пылиночки… А уж какие пироги печёт! Дуськины с её пирогами не сравнятся… Не зря по ней Иван Тарахтелкин сохнет! Да только ей он не по нутру. Да и то – мелковат он больно… карандух… А Клава-то, несмотря на свои двадцать семь, как на выданье – ох и хороша!
Выслушивая каждый день подробную информацию бабы Поли о её племяннице, Аполлон понял, наконец, к чему она клонит. Ну что ж, отчего бы и не познакомиться? Аполлон любил, наверное, как и большинство мужчин, разнообразие в этом вопросе. Да и вообще, мудрые учёные же точно установили, что человек по своей природе полигамен. А против природы, как известно, без вреда для себя же самого не попрёшь. Женщина не родит без участия мужчины, хоть ты тресни. А монотонность вредна во всём – тоже факт. А потом, и что самое главное, каждая новая женщина – это открытие!
Аполлон деликатно закинул удочку, а баба Поля как будто этого и ждала. Не было никаких сомнений, что она параллельно вела переговоры насчёт Аполлона и с Клавой. Аполлон уже мог догадываться с большой степенью достоверности, каким неотразимым мужчиной представила его своей племяннице баба Поля. В конце концов, Аполлонова тёзка заявила прямым текстом, что "неча ему по обчежитиям-то мыкаться", и что она, баба Поля, на его месте познакомилась бы с Клавой. O'Кей! Аполлон обещал бабе Поле подумать над этим вопросом до следующей субботы, и обрадованная старушка в подробностях объяснила ему, как найти дом племянницы. На такой, наконец-то, радужной, ноте пребывание Аполлона в больнице и завершилось – вечером его выписали.