МИССИОНЕР

Кабанов Евгений

Когда давление постепенно ослабло, и он смог оторвать лицо от её груди, то по запрокинутой назад голове, закрытым глазам и безмятежно-счастливому выражению лица Светы Алекс… он понял, что это был оргазм, слабенький, но сладкий и трогательный оргазм. Он поцеловал её в открытую шею и заскользил губами вверх. Но не успел он миновать и подбородка, как Света Алекс… взяла его голову в свои ладони и отстранила от своего лица. Она выпрямилась, открыла глаза и проронила, поднимаясь с колен и запахивая халат:

– Пойду дверь закрою.

Она вышла из комнаты в коридор, и Аполлон услышал, как там щёлкнула задвижка. Он сначала сел, а затем лёг на спину возле дивана, на котором посапывал во сне Михаил Иванович. Ковёр под спиной был мягким и тёплым, и, слушая всплески воды в коридоре, Аполлон задремал.

Очнулся он от лёгкого прикосновения к щеке.

Света Алекс… в распахнутом

халате, под которым не было больше никакой одежды, стояла на коленях, пропустив между своих полных ног его туловище, и, опершись одной рукой на пол у его головы, другой гладкими бархатистыми подушечками пальцев гладила его по щеке, носу, подбородку, губам… Эти прикосновения были настолько нежными и приятными, что Аполлону уже ничего больше не хотелось, как только лежать вот так, блаженно вытянувшись на мягком ковре, и впитывать в себя всеми порами эти волшебные прикосновения.

Большие груди Светы Алекс…, вытянувшиеся под своей тяжестью, касались соскАми футболки на его груди. Через тонкую ткань он ощущал своими рудиментарными мужскими соскАми нежные поглаживания – в такт качаниям грудей – её, полных жизненной силы, сосков.

Он закатал футболку, вытянул вверх руки, и Света Алекс… окончательно сняла её с него. Теперь её малинки ласкали уже его голую, поросшую мягкими волосами, грудь.

Света Алекс… смотрела своими огромными проницательными глазами, в которых читались одновременно и стыд, и бесстыдство, и блаженство, и даже юное озорство, прямо в его глаза. Под этим невероятным взглядом он чувствовал себя полностью во власти этой эффектной женщины. У него не было никаких сил сопротивляться её желаниям – да он этого и не хотел. Он жаждал уже только одного – чтобы она повелевала им, а он беспрекословно выполнял бы все её, даже самые невероятные, прихоти.

Она продолжала гладить пальцами его лицо, и её длинные распущенные русые волосы падали на его лоб, на полуприкрытые веки, вызывая своими прикосновениями сладкую истому во всём его уставшем теле. Когда её тонкие пальчики с узкими красивыми розовыми ногтями в очередной раз скользили по его губам, он приоткрыл рот, и коснулся подушечек кончиком языка, как бы приглашая их углубить своё чудесное прикосновение в его сознание. И приглашение это было принято. Указательный и средний пальцы медленно вошли в его рот, следуя за манящими движениями его языка. Аполлон всосал их полностью, и уже у себя во рту с упоением исследовал языком все, самые мельчайшие, складочки и узоры на них. А она ответными движениями с величайшей осторожностью гладила его язык.

Едва сдерживаясь от переполнявшей его нежности и страсти, он стал приподнимать свой таз, пока не упёрся вершиной купола торчащего шатром трико в её промежность. Она стала медленно оседать во встречном движении, пока его зад снова не оказался на ковре. Тогда она опять стала приподниматься, и он снова последовал за ней.

Она освободила пальчики из объятий его губ и, выпрямившись, обеими руками медленно спустила с него сразу и брюки, и плавки, и, обернувшись и приподнявшись, стащила с него всё это вместе с пропитавшимися за время матча пСтом носками.

И снова она устремила на него свой чарующий взгляд. И одновременно стала медленно оседать, поводя и покачивая задом в поисках наиболее подходящего, наиболее чувственного контакта с его членом.

Аполлон ощутил головкой члена сначала мягкую подушку волос, затем хуй потыкался в гладкую мягкую кожу, и, наконец, его головка скользнула в горячее влажное лоно.

Откровенно проникая друг в друга глазами, они начали прочувствованное проникновение друг в друга плотью. Хуй медленно входил в просторную пизду, которая плотно обволакивала его на входе. Когда он полностью, до самого лобка и яиц, оказался во влагалище, Света Алекс…, особенно красивая в этот момент, стала медленно откидываться назад, продолжая извиваться и крутить тазом, пока её ладони не опустились на пол у колен Аполлона. Хуй, оттянутый пиздой вниз, как мощная пружина упёрся головкой в переднюю стенку влагалища, так, что Аполлон увидел, как внизу живота Светы Алекс…, там, где начиналась волосня, оттопырился небольшой бугорок. Аполлон накрыл его ладонью, и где-то там, в глубине, почувствовал свою залупу.

Света Алекс… плавными движениями тазом вперёд-назад сама определила наиболее подходящую ей амплитуду колебаний. Найдя их центр, она ещё раз проникла в Аполлона до самой глубины его сознания своим колдовским взглядом, в котором уже была видна и нежная благодарность, и, откинув назад голову, начала методично, уверенно и быстро делать толчки. У Аполлона появилось полное ощущение того, что это не он её ебёт,

а она его. И это добавляло какой-то особый оттенок в это их совокупление. Глядя на то, как подёргивается и чувственно извивается на его крепком теле другое, большое женское, тело с раскатившимися в стороны огромными шарами грудей, постоянно находящимися в движении, чувствуя на себе всю его сладкую тяжесть, ощущая, как упирается и скользит в горячей пизде вывернутый назад хуй, Аполлон быстро приближался к пику, за которым следует пике. Возбуждение уже достигло предела, но он не хотел так быстро кончать. Он хотел наслаждаться этой великолепной в своей откровенности женщиной бесконечно долго. Чтобы задержать наступление своего оргазма, он закрыл глаза и стал пытаться думать о всякой ерунде, стараясь сбить эмоциональный подъём. И, кажется, ему это удалось. Тут на его стороне оказалось даже её проявление оргазма – тихое, без стонов и криков. Но когда с огромной силой она вдавилась всей пиздой в его лобок и мошонку, её экстаз пронзил и его, и он сделал свой последний рывок в блаженство.

На этом последнем движении Света Алекс… застыла, и Аполлон услышал слабый, почти безголосый, состоящий из одного лишь дыхания, счастливый смех. Давая ей в полной мере насладиться своим счастливым состоянием, он ещё некоторое время лежал, наслаждаясь и сам, пока её дыхание не стало размеренным. Тогда он сел и осторожно вынул из пизды свой мокрый расслабленный хуй. Света Алекс… опустилась на спину между его раздвинутых ног. Глаза её были закрыты, на прекрасном её лице – блаженство. Он взял её под колени и стал медленно поднимать её ноги. Он послушно повиновалась его движениям. Он задирал ноги до тех пор, пока её бёдра не легли ей на грудь, а огромная – особенно в таком ракурсе – попа не приподнялась с его бёдер. Пизда её при этом раскрылась и влекла к себе таинственной темнотой в глубине малинового, сочащегося прозрачным соком отверстия. При виде такой изумительной картины, Аполлон чуть не захлебнулся в нахлынувшей на него нежности и смешавшейся с ней похоти. Он привстал на коленях и с размаха с силой вонзил тут же вскочивший так, что защемили яйца, как никогда толстый, набухший сизо-багровыми венами, хуй в это пульсирующее розовыми складками чудо. Хуй вошёл в него легко и свободно. Пизда у Светы Алекс… была очень податливая и эластичная, а в сильном возбуждении, видимо, сильно расширялась, и, делая мощные размашистые толчки, Аполлон ощущал, что член его движется в пустоте. Тогда он опустил свою задницу пониже, так, что яйца его вмялись в сфинктер Светы Алекс…, а хуй, снова оттянутый как пружина, упёрся головкой в переднюю стенку влагалища. Снова низ живота Светы Алекс… приподнялся под напором хуя. Аполлон отпустил одну её ногу и накрыл ладонью её густую, тёмную, блестящую волосню, с наслаждением ощущая удары своего члена там, у неё внутри. Света Алекс… подсунула свою кисть под его ладонь и стала чувственно массировать свой трепещущий живот…

Они снова кончили почти одновременно. И в этот свой, уже третий за вечер, оргазм Света Алекс… уже сладко постанывала и почти звонко счастливо смеялась.

Тут напомнил о себе нечленораздельным бормотанием совсем позабытый-позаброшенный Михаил Иванович, когда во время оргастических подёргиваний его супруга зацепила его за нос, не умышленно, конечно, большим пальцем своей задранной вверх ноги. Погруженная в свои переживания, она, скорее всего, даже не заметила этого своего некрасивого поступка. Но Аполлону сверху-то всё было видней и слышней, несмотря на также возбуждённое состояние. И он даже испытал, наконец, вместе с оргазмом – что его ещё более усилило – чувство удовлетворения за свою поруганную в акации в присутствии девушки честь. Так вам и надо, Михаил Иванович, не будете ссать людям на головы в подобных пикантных ситуациях! Так и получилось, что месть получилась сама собой. Впрочем, Михаил Иванович ни сном, ни духом даже не подозревал, что он кого-то страшно унизил, и за это его в данный конкретный момент жестоким образом наказывают. Он блаженно улыбался во сне, сладко чмокая губами.

Аполлон застонал и всем телом опустился на Свету Алекс…, осыпая нежными поцелуями её лицо, шею, волосы. Затем опустился рядом с ней на ковёр, продолжая ласкать её лёгкими нежными движениями пальцев. Она отвечала взаимностью.

С дивана послышался стон Наполеона.

Любовники в тревоге приподняли головы.

Наполеон повернулся на бок лицом к наставлявшей ему рога супруге и её любовнику, и сладко засопел.

Света Алекс… посмотрела на него с грустью и сказала:

– У нас с ним уже несколько лет ничего не было… Иногда, правда, у него бывают приступы "столбняка" по утрам, но тут же проходят, едва он приподнимает задницу с постели…