Миссия на Маврикий
Шрифт:
– Чертовски неудачный объект для вылазки, и еще более неудачный момент, – заметил Джек позже. – Налети «Нереида» на рифы во время его забав (а ничем иным это не назовешь) – и нам едва хватит сил прикрыть высадку, тем более, что у них теперь есть «Эстрей». Я удивляюсь Ламберту, отправившему его крейсировать в одиночку. Хотя это как раз понятно – Клонферт знает эти воды и терпеть не может подчиняться. Проход в Джакоте – адски сложный. Тем не менее, я думаю, мы должны взять Клонферта с собой на Родригес, как только наберем воды. Лучше держать его мятущийся дух вдали от соблазнов, пока среди них не появятся
Они набрали воды на Флэт Айленд, после чего «Боадицея» и «Нереида» отчалили на Родригес, предоставив командовать Пиму, но с приказом незаметно исчезнуть ночью с «Ифигенией» и «Мэджисьен», оставив у Порт-Луи «Леопард» и пару авизо, чтоб было, кому сообщить, если «Беллона» и «Минерва» вдруг вернутся из Бенгальского залива.
– Будет неприятно, если эти два тяжелых фрегата вместе с «Венус», «Манш» и «Эстрей» свалятся на наш арьергард, как раз когда половина десанта будет на берегу, а половина – на судах. Мы будем как Джексон – в глухом клинче, и при нас не будет ножа, чтоб разорвать дистанцию.
Обычно Родригес имел вид настоящего необитаемого острова, возможно, несколько больше идеального необитаемого острова (добрых десять миль в длину), и, возможно, чуть серее и чуть бесплоднее, чем хотелось бы, но желанный и манящий после длительного плавания в океане, без единого клочка суши на многие тысячи миль. Но нынче бухта была заполнена судами, на берегу во все стороны простерлись ровные квадраты палаток, а по образованным ими улицам двигались сотни и тысячи людей в видимых издалека ярких красных мундирах.
Джек первым высадился на берег, взяв с собой Стивена и Фаркьюхара. У него просто гора с плеч свалилась, когда он узнал, что командует все еще Китинг, и что его место не занял унылый генерал-перестраховщик. Оба командующих немедленно с увлечением углубились в детали перемещения солдат, амуниции, припасов, провизии, оружия (включая даже несколько гаубиц), дабы доставить все это в порядке и в срок на театр военных действий. Стивен молча ускользнул с совещания.
«Солитер тут мог бы никогда и не появляться, – думал он, пробираясь переполненным лагерем, – и даже черепаший парк прискорбно поуменьшился».
Он не прошел и сотни ярдов, когда голос за спиной окликнул:
– Доктор! Доктор!
– Не хватит ли? – пробормотал он сердито, ускоряя шаг по тропе среди панданов и втянув голову в плечи. Но скрыться ему не удалось, а в своем преследователе он неожиданно узнал высокую, худую и все еще мальчишескую фигуру Томаса Пуллингса, своего сослуживца с первого дня в море.
– Томас Пуллингс, – завопил доктор, и радостная улыбка сменила у него на лице хмурую гримасу, – о, лейтенант Пуллингс, клянусь честью! Как поживаете, сэр?
Они пожали друг-другу руки, и справившись о здоровье доктора и коммодора, Пуллингс с теплотой сказал:
– Помнится, вы были первым, кто назвал меня лейтенантом, на старом добром «Помпее». Ну а сейчас, если вы вдруг решите быть чрезмерно вежливым, вы можете говорить «капитан».
– Вот как? А вы действительно уже капитан?
– Не на суше, сэр. Но в море я – капитан транспорта «Гропер». Вы можете видеть его отсюда, если выйдете из-за дерева. Эй вы, «омары», – обратился Пуллингс к толпящимся солдатам, –
Стивен видел похожие силуэты среди голландских селедочных басов, но предпочел не упоминать этот факт, а ограничиться лишь:
– Само изящество!
Капитан Пуллингс, пожирая глазами свое приобретение, продолжил:
– Первое судно под моей командой, сэр! Прекрасные носовые обводы, и такая маленькая осадка, что он может войти в самую мелкую речушку. Вы окажете мне честь, заглянув в гости?
– Буду счастлив, капитан, – ответил Стивен. – И, раз уж вы командуете судном, не могли бы вы предоставить мне лопату, лом и сильного человека средних умственных способностей в помощь?
Коммодор и полковник разрабатывали свой план кампании, штабные офицеры корпели над бумагами, солдаты начищали свои пуговицы, и, строясь в колонны по четыре, маршировали к лодкам, заполняя транспорта и фрегаты до тех пор, пока возбужденным матросам оставалось едва-едва места, чтобы воткнуть швабру или подобраться к снастям. Доктор Мэтьюрин с двумя матросами «Гропера» средней разумности выкапывал останки солитера из пещеры, куда он, видимо, забрался в поисках укрытия от урагана, только чтоб оказаться погребенным в потоках в настоящий момент практически окаменелой грязи.
Последний солдат покинул пляж, малиновый от усердия. Поставив свой сапог на палубу «Боадицеи», он посмотрел на часы и воскликнул:
– Одна минута, пятьдесят три секунды на человека, сэр! Веллингтон побит на полные две секунды!
С наветренного борта ударила пушка, на флагмане взвился сигнал «Поднять паруса», и четырнадцать транспортов начали протискиваться через узкий проход в рифах, присоединяясь к боевым кораблям эскадры.
К вечеру остров скрылся из виду. Эскадра шла к заходящему солнечному диску с мягким верхним бризом в фордевинд слева, и лишь открытое море лежало между ней и пляжами Реюньона. Дело было на мази. Джек был настолько занят с полковником Китингом и своими картами, что его можно было считать отсутствующим на борту, а Стивен на удивление глубоко ощущал долгие часы скольжения к грядущей неизвестности. Он бывал близко вовлечен и в куда более грандиозные дела, но ни разу исход не был так жестко определен – абсолютный успех или абсолютное поражение и смерть – и все это – дело нескольких часов.
Ему не слишком нравился план атаки, базировавшийся на предположении, что их ждут в Сен-Поле, восстановленном и усиленном Сен-Поле, что требовало каких-то уловок, и состоящий в высадке в двух точках: восточнее и юго-западнее Сен-Дени, столицы острова, вторая – чтобы перерезать коммуникации между Сен-Дени и Сен-Полем. Не нравилось ему и настроение Джека, опасавшегося прибоя во втором месте высадки. Но поскольку полковник Китинг, человек, которому они полностью доверяли, и который один имел опыт сухопутных сражений, настаивал на ее стратегической важности, и поскольку его поддерживали другие полковники, коммодор уступил. Стивен и Фаркьюхар также не могли добавить ничего путного, за исключением напоминания о важности уважения гражданских лиц и церковной собственности.