Миссия на Маврикий
Шрифт:
– Сейчас не время спрашивать, как ты собираешься соединить два плана, хотя, признаюсь, мне это любопытно. Бонден, советую тебе, в твоих же интересах, не становится у задних копыт этой твари.
– Если ты поедешь в Сен-Поль со мной, – ответил Джек, – я расскажу тебе все по дороге.
– Увы, у меня встреча с епископом через полчаса, а потом дела в типографии.
– Ну, может оно и к лучшему. Все выяснится к утру. Бонден, отдать швартовы!
К утру действительно все разъяснилось: все офицеры были озадачены, данные собраны, и коммодор принял Стивена в комнате, заполненой бумагами и картами.
– Это, видишь ли, – начал он, указывая на островок в трех или четырех милях от Порт Зюд-Эст, Иль Де Ла Пасс. Он лежит у оконечности рифа, как раз по краю единственного глубоководного
– Несмотря на затрудненную навигацию? Это очень опасные мели, братец! Я вижу два или три фатома пометок на пару миль прохода уже за рифами, и тут чертова уйма мест со словами «проход для каноэ в высокую воду». Не проход, а какая-то отощавшая змея. Но, думаю, мне не стоит учить тебя твоему ремеслу.
– И все-таки, это вполне возможно. Клонферт и его черный лоцман отлично знают эти воды. Смотри, вот стоянка Джакоте, прямо рядом, откуда он увел того американца. Они вполне справятся, но делать это надо с лодок, ночью. Корабли не смогут противостоять их огню без тяжелых повреждений. Но, будучи взят, этот остров не так то просто отбить назад. Его не достанешь через внутреннюю бухту, а кораблей достаточной силы в Порт Зюд-Эст нет, там нет даже канонерок, так что подтащить артиллерию ближе им не удастся. Держать его в осаде тоже не получится – мы будем снабжать гарнизон морем. Итак, удерживая Иль Де Ла Пасс, мы закрываем для французов их лучшую гавань после Порт-Луи, получаем базу для десантов, и открываем всю страну (в пределах досягаемости батарей) для твоих прокламаций и прочих способов околпачивания простаков. Потому что после этого их мелкие гарнизоны в городе и везде вдоль побережья вряд ли рискнут высунуться из под прикрытия собственных пушек.
– Отличный план, – отозвался Стивен.
– Не правда ли? Китинг уже отправил на «Нереиду» отряд бомбейских артиллеристов, и несколько английских частей – будущий гарнизон острова. На «Нереиде» знающих эти воды больше, чем на всей остальной эскадре.
– А тебе не кажется, что опрокинутая Клонфертом у Ривьер Де Плюи шхуна бросает тень на его репутацию?
– Ни в коей мере. В той обстановке это могло произойти с любым, ведь еще немного, и армейцы обвинили бы нас в трусости. Я и сам бы рискнул. Но я не собираюсь предоставлять его самому себе на Иль Де Ла Пасс, еще возомнит себя Кохрейном. Старшим будет Пим. Пим, может, звезд с неба не хватает, но он хороший, уравновешенный офицер, надежный, как часы. Поэтому «Нереида», «Ифигения», и, наверное, «Стонч».
– Что за «Стонч»?
– Бриг, пришел прошлой ночью из Бомбея. Очень неплохой маленький бриг, и в хорошем состоянии. Командует Нарборо, отличный из парня офицер. Помнишь Нарборо, Стивен?
Стивен покачал головой.
– Да конечно помнишь! Здоровый чернявый детина, у него еще был пес, ньюфаундленд. Третий лейтенант на «Сюрпризе».
– Так ты имеешь в виду Джэррона?
– Джэррон, да, конечно, ты прав. Тогда он был Джэррон, но в прошлом году умер его отец, и теперь он стал Нарборо. Итак, «Нереида», «Ифигения» и, возможно, «Стонч», если он успеет достаточно быстро набрать воды, отправятся к Порт-Луи, где Пим следит за каждым шевелением Гамелена. «Иифгения» останется там, а «Сириус» с «Нереидой» спустятся к югу, к Иль Де Ла Пасс.
– То есть, сюда «Нереида» не вернется?
– Ждать безлунной ночи? Нет, нет времени.
– В таком случае, мне бы лучше перебраться на нее нынче же. На Маврикии предстоит еще куча дел, и, чем скорее я туда попаду, тем лучше. Ибо, могу тебе сказать, дорогой мой, что, хотя они не такие смертельные, мои листовки столь же эффективны, как и твои ядра.
– Стивен, – откликнулся Джек, – я в этом уже убедился!
– Я чуть не сказал «так же эффективны, как и твои бортовые залпы», но побоялся, что подобная уничижительная
– Ну, что до этого, то не думаю, что это особенно меня заботит. Во времена короля Джеймса один Джек Обри заплатил изрядный штраф, чтоб не быть баронетом, я тебе рассказывал. Я ничего не имею против тех, кто выиграл большие сражения – это хорошо и правильно, что их делают пэрами, но, если взглянуть на основную массу титулованных? Торгаши, грязные политиканы, ростовщики... Да нет, скорее я предпочту быть просто Джеком Обри, капитаном Джеком Обри, ибо я столь же горд своим званием, как Навуходоносор – своим. А если я когда-либо подниму собственный флаг, то напишу большими буквами «Здесь живет адмирал Джек Обри» над дверями Эшгроу-Коттедж. Не думай только, что я один из этих твоих диких демократов-якобинцев, Стивен, не надо. Просто разные люди видят вещи в разном свете.
Он замолчал, а затем добавил с ухмылкой:
– Ну, про одного парня, что не пожалел бы пары клыков за баронетство, я тебе рассказывал, это – адмирал Берти. Он приписывает это миссис Берти, но весь флот знает, как он примеривается покрасоваться в Бате. Господи, мечтать дряхлым стариком толкаться в Сент-Джеймском дворце ради ленточки! Хотя, я бы, возможно, думал по-другому, будь у меня сын, но и то сомневаюсь.
На следующий день после полудня доктор Мэтьюрин с багажом из двух тюков с листовками, прокламациями и плакатами (некоторые были напечатаны еще в Кейптауне, другие нашлепаны уже в Сен-Дени и все еще влажны после пресса), с шестичасовым опозданием подвалил к борту «Нереиды». На «Нереиде», увы, не привыкли к некоторым его особенностям, к тому же экипаж пылал нетерпением кинуться вслед за «Ифигенией», что ушла на рассвете. В результате доктор угодил между лодкой и бортом фрегата. При падении он ударился головой и спиной о лодочный планширь, сломал два ребра и, оглушенный, пошел ко дну в теплой прозрачной воде. Фрегат уже был на ходу, и, хотя он немедленно лег в дрейф, никто на борту не сделал ничего более полезного, чем бег с хоровыми воплями по палубе. К моменту, когда спустили кормовую шлюпку, Стивен был бы уже мертв, если бы один из черных носильщиков не нырнул за ним и не выволок его на поверхность.
Он получил довольно сильный удар, и, хотя погода была прекрасной, а солнце – теплым, воспаление легких приковало его к койке на много дней. К капитанской койке, ибо лорд Клонферт оставил ему свою каюту, переместившись в гамак, подвешенный в салоне.
Таким образом, Стивен пропустил стремительный бросок к северу, встречу кораблей у Порт-Луи и их возвращение на юг через штормовое море для претворения в жизнь плана коммодора по захвату Иль Де Ла Пас. Видеть он ничего не мог, мог лишь слышать первую неудачную попытку атаки с лодок в темную, хоть глаз выколи, ночь и при сильном ветре, когда даже черный лоцман «Нереиды» не смог найти проход в рифах, и, в конце-концов погода загнала их обратно, к Порт-Луи. Но нет худа без добра, обстановка особенной близости позволила изрядно углубить знакомство с Клонфертом и Мак-Адамом.
Капитан проводил многие часы у койки Стивена, их разговоры были бессвязными и обычно касались тем малозначащих, но Клонферт, как выяснилось, обладал просто девичьей деликатностью. Он мог без напряжения сохранять спокойствие, и он всегда знал, когда Стивену требуется холодное питье или открытый световой люк, и они обсуждали романы, романтическую поэзию и Джека Обри, точнее, действия Джека Обри, во вполне дружеской атмосфере. Временами среди множества личин, носимых его хозяином, Стивен замечал мягкое, ранимое существо, которое одно лишь вызывало в нем теплые чувства. «Его интуиция, что так великолепно проявляется в беседах те-а-тет, отказывает ему тотчас, как только с ним рядом оказываются трое и больше слушателей, или когда он волнуется. Джек никогда не видел его в этой почти домашней обстановке. Его жена, несомненно, видела, и это может быть причиной его столь замечательного успеха у женщин», – думал Стивен.