Миссия на Маврикий
Шрифт:
– Следующий выстрел, – приказал Джек, обрывая свое хождение, злобно глядя на уходящего Гамелена.
– Сэр, – робко обратился к капитану Троллоп, – транспорт огибает мыс. «Эмма», мне кажется. Да, точно, сэр, «Эмма».
Это была «Эмма», и еще до поднятия ей сигнала было видно, что там просто рвутся что-то передать на «Боадицею» – ящикоподобный транспорт жутко спешил, кренясь под массой поднятых парусов.
– «Капитану прибыть к коммодору», мистер Коллинз – приказал Джек.
Шлюпка «Эммы» шлепнулась на воду, понеслась, выгибая весла, пришвартовалась к борту, и Пуллингс поднялся на борт.
– Мистер Пуллингс, – обратился к нему Джек, – что это за шутовской капер?
– Прошу прощения, сэр, – отозвался
– Пойдемте вниз, объяснитесь, – потребовал Джек. – Мистер Сеймур, продолжайте. Курс норд-норд-вест.
В каюте из нервной, запутанной, смущенной речи Пуллингса выяснилось, что Томкинсон, глянув на «компанейца», отказался выводить его в море, пока его не доведут хоть до минимальных кондиций, и вернулся на свой обездвиженный «Оттер». Пуллингс, будучи свидетелем этому, договорился с сошедшим на берег по болезни капитаном «Эммы», привел на нее своих людей и изрядное количество добровольцев, и благодаря нечеловеческим усилиям команды в течении ночи перенес на нее пушки «Виндэма» и свои собственные карронады. При этом ему изрядно помог полковник Китинг, также предоставивший пушкарей и мушкетеров.
– Этот Томкинсон – крикнул Стивен, который при Пуллингсе мог говорить открыто, – разве не должно этого шлюхиного сына повесить, выпороть, или хотя бы гнать поганой метлой со службы!?
– Нет, – отозвался Джек. – Он ничтожество, Господь ему помоги, но он в своем праве. Капитан может отказаться от назначения на таком основании. Том, – обратился он к Пуллингсу, пожимая ему руку, – ты хороший морской офицер, я твой должник. Если ты сможешь выжать восемь узлов из своей «Эммы», мы скоро пощупаем этих французиков.
Два судна двинулись дальше вместе, по курсу, который позволял им перенять ветер через пару часов дальше к северу от острова, где ветер заходил больше с востока. Но куда быстрее для всей команды стало ясно, что «Эмма» не успевает за ними. Шесть, максимум семь узлов удавалось выжать из нее даже на фордевинде – при всех поднятых лиселях, летучих кливерах и совсем уж странных парусах без названия. А уж когда они привелись на три румба к ветру, даже шесть узлов оказались недостижимой мечтой, несмотря на опытный, горящий энтузиазмом экипаж и искусное управление. «Боадицее» пришлось убрать брамсели, чтоб не терять «Эмму» из вида. А в это время другой необходимый участник перебранки – Гамелен, все шел и шел вперед, не выказывая ни малейшего желания убрать паруса и подождать оппонентов.
Вдобавок, Гамелен к этому времени отклонился так далеко к западу, что теперь был вынужден уходить скорее на Порт-Луи, чем на Порт Зюд-Эст – и это было хоть что-то, ибо позволяло Джеку снова глянуть на Иль Де Ла Пас – а рядом была «Эмма», на которую можно было взвалить важную задачу, предназначавшуюся «Оттеру».
– Уберите формарсель, мистер Джонсон, если вас не затруднит, – распорядился Джек прямо перед тем, как команду посвистали к обеду, и, когда «Эмма» с трудом приблизилась, окликнул Пуллингса. Последнему были переданы указания: идти на Родригес, ознакомить тамошних военных с ситуацией, а затем крейсировать между островом и пятьдесят седьмым меридианом, предупреждая любой увиденный королевский корабль или корабль Компании, и принимать любые необходимые меры.
– И, мистер Пуллингс, – добавил Джек своим сильным голосом, – я не буду в претензии, если вы захватите их фрегат или даже пару – для меня еще останется предостаточно.
Шутка была так себе, но тон, которым ее сказали, или, вернее, проревели, заставил печальную усталую физиономию Пуллингса расплыться в ответной улыбке.
«Боадицея» заглянула к Иль Де Ла Пас, который приветствовал ее грохотом тяжелых орудий. Заглянули и за него, поверх клубов дыма, в Порт Зюд-Эст, где можно было увидеть
– Мистер Сеймур, – вопросил Джек странно отстраненным безразличным тоном (тон этот появился в речах коммодора после известия о поражении), – когда у нас последний раз были артиллерийские учения?
– Несколько дней назад, сэр. Перерыв куда больше обычного, – отозвался Сеймур, лихорадочно вспоминая точную дату, ибо этот новый, порой какой-то нечеловеческий коммодор, хоть и не был придирой или драконом, но внушал Страх Божий всему квартердеку. – В последнюю субботу, кажется.
– Тогда, думаю, можно бить тревогу через полчасика. Покатаем пушки туда-сюда. Думаю, мы можем позволить себе два, нет, три ядра на орудие – постреляем по мишеням.
Если Гамелен был именно таким, каким представлял его Джек, то можно было быть уверенным, что «Эстри» и один или два его корвета нынче крейсируют между Маврикием и Реюньоном – и звуки пушечной пальбы вполне могут их привлечь. И поэтому после полудня небеса отозвались на залпы «Боадицеи». Пушечные команды, обнаженные по пояс и мокрые от пота, ворочали массивные орудия с превосходным старанием, ибо уловили настроение своего командира – а он смотрел на них с мрачным удовлетворением: исключительно здоровый экипаж, прекрасно накормленный свежим мясом и зеленью, в отличном состоянии и великолепно тренированный. Молодцы, ребята – быстрый, точный огонь превосходил лучшие прошлые достижения «Боадицеи» на добрых восемь секунд. Хотя «Боадицея» никогда не была хорошим ходоком, Джеку некого было бояться в этих водах – ему не был страшен ни один французский корабль или даже два, если его будет поддерживать хотя бы добрый шлюп, или если удастся ввязать их в ночной бой, когда высокая дисциплина и точность наводки решают все. Но и когда орудия были охлаждены и принайтовлены по-походному, океан оставался таким же пустым, как и до того – бескрайний диск сплошной синевы, быстро темнеющей до глубокого сапфирового. Этой ночью никакого столкновения не было.
Не было ничего и на следующий день, пока фрегат преодолевал оставшиеся двадцать миль до Сен-Поля. Бездействие на море, тем не менее, с лихвой компенсировалось лихорадочной суетой на суше. Джек бросился с головой в доведение «Оттера» и «Виндэма» до состояния, пригодного для боя. Он мало внимания обращал на капитана Томкинсона, нынче несчастнейшего человека на всем Реюньоне, и руководил всеми работами сам. С полной поддержки губернатора он полновластным владыкой распоряжался на верфях Сен-Поля и Сен-Дени, и там, работая днем и ночью, при факелах, местные умельцы делали все возможное, чтоб превратить шестнадцатипушечный шлюп и обветшалого избитого «купца» – компанейца с пушками, которые смогли от щедрот уделить армейцы, в «славные фрегаты». Ну, или, по крайней мере, в нечто, имевшее хоть какие-то шансы выдерживать вражеский огонь до подхода «Боадицеи» на абордаж.
Воскресным утром, когда переоснащение «Оттера» вошло в финальную стадию (хотя «Виндэм» все еще пребывал в плачевном состоянии), Джек вкушал чрезвычайно поздний завтрак после четырех часов глубочайшего сна в компании Стивена Мэтьюрина, которого он видел в эти дни крайне редко. Ему удалось изгнать из головы мысли о проблемах верфи – на целых двадцать минут, когда Стивен невольно вернул их назад, спросив его о роли дьявола в пантеоне бороздящих моря. Ибо фразу «дьяволу заплатить» он слышал довольно часто, особенно в последнее время – и не есть ли это форма для оного дьявола умиротворения, этакие следы манихейства, вполне объяснимое заблуждение среди людей необузданных и невежественных.