Миссия в Париже
Шрифт:
Наконец, Кольцов с трудом сделал ножичком надрез и, немного помучившись, выколопнул оттуда первый бриллиант. Показывая, Кольцов положил его на ладонь, он перекатывался на ней, рассыпая вокруг себя голубые искры.
– Стекло и стекло, – разглядывая бриллиант, пренебрежительно сказал Павел. – Ну что в нем такого необыкновенного?
– Цена, – коротко объяснил Болотов, и добавил: – Эта кроха стоит порядка тридцати тысяч франков.
– Это и удивляет. Одурело человечество. Порой из-за этих стекляшек войны начинаются. Или наоборот. Вот
– Ну не так примитивно, – сказал Болотов.
– А как? Меня это давно интересует: как большим чиновникам, политикам взятки дают? Нет, серьезно. Что, пришел к нему на прием, отдал ему камешек и сказал: «Ты уж, браток, постарайся. Скажи в конгрессе или в парламенте про нас хорошие слова. Поддержи, словом!»
– Если огрублять, то приблизительно так и происходит. Беседуешь с таким чиновником раз, второй. Намекаешь: неплохо бы, дескать, если бы вы поддержали нас в том и в этом. Наблюдаешь, как реагирует. Когда понимаешь, что он уже созрел, говоришь волшебные слова. Ну что-то вроде: «Наша благодарность будет выше ваших ожиданий». Или что-то в таком роде.
– Это понятно. Ну а потом? Сам факт вручения взятки? Как купцы чиновникам? В конверте? Или щенками? – настойчиво допытывался Кольцов. – Или все же как-то хитрее, менее унизительно? Тут ведь оба находятся в унизительном положении: и тот, кто берет, и тот, кто дает.
– Бывает, и в конверте. Если определяешь, что с этим можно особо не церемониться, что этот за деньги мать родную продаст. Но чаще, все же, по-другому. Тут, Павел Андреевич, целая наука, выработанная веками. По большей части устраивается целый спектакль. Взятку камуфлируют под проигрыш в карты или в бильярд. Можно устроить так, чтобы нужный человек выиграл в лотерею. Человечество выработало десятки остроумных способов вручения взяток.
– У меня в молодости пару раз были такие случаи: надо было дать взятку – и не сумел. Постеснялся. Пожалуй, что даже и побоялся. Подумал, что мне деньги в лицо швырнут, – вступил в разговор Фролов. – А когда в Стамбуле стал работать, и сам брал, и другим давал, не моргнув глазом, безо всякой опаски. У турков с этим просто: «бакшиш».
– Во Франции сложнее, – сказал Болотов. – Тут иногда неделя или месяц проходит, пока нужный человек до взятки дозреет. Потом-то уже проще. Потом уже можно и не церемониться.
Разговаривая, Павел продолжал свою работу. Постепенно приладился, и теперь уже после взмаха ножом посылал в коробку еще один или пару бриллиантов.
– Семнадцать, восемнадцать, – разговаривая, Болотов не забывал считать извлеченные Кольцовым бриллианты.
– На боковушке саквояжа пошли крупнее, – заметил Кольцов. – Поглядите, этот чуть не с горошину.
– Увеличительное стекло бы! – высказал пожелание Фролов.
Болотов сходил в операционный зал банка и принес оттуда лупу десятикратного увеличения.
– Я такие, как эти, только на картинках видел, – сказал Кольцов. – У матери кольцо было, на нем несколько бриллиантиков. Верите, нет, величиной с маковое зернышко. Может, чуть больше.
– Эти – коллекционные. Отборные. Очень дорогие, – пояснил Болотов. – Через мои руки их здесь много прошло. А такие не часто присылали. Чистой воды, как называют такие бриллианты ювелиры. Вот этот, к примеру, тысяч на триста франков потянет. А то и более.
Под утро, когда они уже почти заканчивали свою ювелирную, в прямом и переносном смысле, работу, дверь отворилась, и к ним в комнату бодро вошел Жданов.
– Что не спите, полуночники?
– А вы?
– Вам положено ночами спать. Сон – первейшее благо молодости. А бессонница – проклятие старости.
– Сто восемьдесят шесть, – громче обычного объявил Илья Кузьмич, принимая у Кольцова и опуская в коробку очередной бриллиант. И поняв, что не пробудил в Жданове любопытство, спросил: – Борис Иванович, скажите, вас можно чем-нибудь удивить?
– Несомненно. И чем же?
– Это вот – тот самый саквояж, из-за которого нас столько времени лихорадило! – тоном факира произнес Болотов. – И мы извлекаем из него бриллианты!
– Да ведь я все знаю, – хитро улыбнулся Жданов.
– Как? Кто вам мог сказать?
– «Конспираторы»! Я еще не успел заснуть, когда вы приехали. И видел все в окно. И вас, и саквояж, который вы с собой несли. А до этого, если помните, вы доложили мне, – обратился он к Болотову, – что отыскали этого… Миронова. Так не откажите старику в умении, после такого количества информации, легко обо всем догадаться.
– Но почему же, в таком случае, вы не спустились к нам сразу? – удивился Фролов.
– Но вы почему-то не позвали меня. Я решил, что вы готовите мне сюрприз. Не мог же я лишить вас такого удовольствия.
После этих слов Борис Иванович вышел в коридор и тут же вернулся с двумя бутылками шампанского в руках.
Нет, Жданов и в своем преклонном возрасте оставался все таким же, как и прежде, молодым душой, мог иногда подурачиться и устроить розыгрыш своим друзьям, любил вино и остроумную шутку.
– Доставайте, Илья Кузьмич, бокалы. Разве это не повод отметить ваш успех?
– Наш успех! – едва ли не хором сказали остальные.
– Не будьте подхалимами. Это целиком и полностью ваша заслуга. А если быть до конца честным, это заслуга Павла Андреевича.
– Ну, тут уж я не согласен, – возразил Кольцов. – Делим успех на всех четверых. Поровну. И точка! – но тут же поправился. – Нет, на пятерых. Но в первую очередь это заслуга Юрия Александровича Миронова. Не окажись он когда-то на нашем с Петром Тимофеевичем пути, мы сейчас, возможно, отмечали бы этим шампанским наше поражение.