Мистер Грей младший
Шрифт:
— Нет, папа, — без улыбки сказал он, — Это Даниэль Гриндэлльт, — я посмотрел на улыбающуюся мне Дану.
— Я с ней знаком, — не понимая, пробормотал я, — И что дальше?
— Папа, она моя невеста.
Я почувствовал, что моё лицо опадает. Он в своём уме?!.. Что он задумал?
— Это мать тебя подучила, чтобы посмеяться надо мной? — спокойно спросил я, — Ты думаешь, у меня мало дел? Вот уже и Лайкарт вышел из машины…
— Ты же хотел именно этого, папа, не помнишь? — прищурился Теодор.
— Это надо было
— Что вы, сэр? — сладким голосом, вступила Дана, — Он мне очень нужен. А я ему. Он наследует огромную империю, а благодаря нашему союзу — всё это приумножится. Мы просто не могли — не объединится, — её глаза холодно стрельнули в мои.
— Послушайте: договору настал конец месяц назад. Он в прошлом. Это всё равно, что вспоминать, как Лайкарт был стройным и катался на коньках, — я понимал, что во мне вскипают гнев и недовольство, — Договора нет. Вы оба свободны. Живите своими жизнями, будем встречаться на свадьбах. Тем более, сейчас — их повалило, как из рога изобилия. А меня… Пропустите меня. Меня ждёт Ана, я не хочу расстраивать свою жену. Вот, посмотрите: у неё от злости уже лицо перекосилось, а ей делали дорогой макияж, — я прошёл между ними, но тут, Теодор поймал меня за руку.
— Папа, я говорю вполне серьёзно, — холодно сказал он. Его глаза стали такими же безжизненными и равнодушно колкими, как у Даниэль.
— Серьёзно? — отозвался я, стреляя в него глазами так же метко, как и он в меня, — Серьёзно мы поговорим завтра, — я вырвал руку, — В моём кабинете. А сейчас, изволь выйти к гостям и пропустить меня к твоей сестре.
Я отвернулся и сделал уверенные шаги вперёд. Мне стало душно.
Сердце выбивало во мне от злости и гнева. Выпить, выкурить сигару, применить к себе какой-то допинг — было необходимо. И плевать на рекомендации врачей. Мои собственные нервные клетки мне дороже.
Пригубив розовое шампанское, поднесённое мне, я вышел к гостям, где освещая всё вокруг лучезарной улыбкой, сияла Ана.
Да, можно подумать, что её при рождении научили, как нужно улыбаться всем подряд.
Учуяв знакомый, горький и резкий парфюм, я обернулся, поставив бокал, обратно, на поднос.
— О, дружище Лайкарт! — поприветствовал я грузного, поседевшего Мэттью Лайкарта, «владельца заводов, газет, пароходов», — Рад тебя видеть.
— Я тоже рад тебя видеть, Кристиан, — густым басом протянул он.
— Чувствуя запах твоего табака, я могу прийти к заключению, что у тебя дела идут прекрасно, — широко улыбнулся я, не пытаясь обнять его, так как это невозможно.
— Прекрасно, прекрасно, — тягуче сказал Лайкарт, — Собираюсь на выходных в Альпы.
— О, Альпы, — поднял брови я.
Если там начнётся обвал, я буду знать, кто тому виной.
— Неужели, ты будешь кататься на лыжах?
— Да. Мне сказали, что это хорошо для похудения, — задумчиво проговорил он, затем, брови этого жидкого
— Не может быть, — наигранно удивлённо произнёс я.
— Да, — не поняв моего подстёгивания, согласился он.
— Тогда, тебе надо к моей Ане. Она посадит тебя на диету. Очень жёсткую… Я, вот, например, целыми днями жую листья салата, чтобы не утратить форму. Она говорит, что это инстинкт — жевать.
— Глупости, — махнул рукой Лайкарт, — Я готов не жевать, а проглатывать, но мне всё равно не дают.
— Идём, — улыбнулся я, — Пока нас не видят, пропустим по бокалу бурбона.
Он подмигнул и заулыбался, отчего его глаза стали ещё меньше. Мы прошли к дивану на большой мансарде и заняли места друг напротив друга. Официант принёс алкоголь и разлил нам на двоих.
— Я так рад за тебя… Твоя дочь выходит замуж, — улыбнулся Лайкарт, — И это в наше непростое время… Когда никого не берут замуж. Никого. Никаких красавиц. Уже не знаешь, каких денег им дать! Я отдаю два завода и предприятие…
— Неужели, никто умный не нашёлся? — спросил я, сделав глоток.
— Почему же? Нашёлся… Но ведь у меня есть одно условие.
— Какое? — поинтересовался я.
— Я отдаю им это чёртово предприятие, но — если он пришёл свататься к одной моей дочери, то он должен будет найти мужа и для второй. Только тогда я отдам первую.
— В итоге?
— В итоге, бедняжка похудела на десять килограмм, а я наоборот поправился… Потому что постоянно ем из-за стресса, вызванного тем, что он — хам. Он сказал мне, что я погонщик шлюпок. Ты же знаешь мою продукцию: лодки, катера, так вот. Он назвал меня старым дураком, который делает то, что в голову взбредёт. И наконец, он приводил мне уже пятерых: все, как один — олух, урод, олух, урод. А мне нужен умный парень!.. Я так ему и сказал: «Не возвращайся, пока не найдёшь достойного».
— И где же теперь жених?
— Ищет парня.
— Себе?
— Ты рехнулся, Кристиан?! Дочери моей второй.
— А сам?
— Звонит, звонит малышке… И говорит, что скоро приедет. Вторая, так что, тоже на выданье. Убью двух зайцев сразу, так сказать.
— А у тебя их сколько? Шесть? — запамятовал я.
Он покрутил толстым пальцем у виска.
— Ты прикурил, Кристиан? Четыре. И ещё два сына.
— Ну, я же помню, что у тебя шестеро… Значит, с памятью всё в порядке.
— Н-да, — кивнул он, — Один мой сын женат… Второй проглядел свою голубушку.
— Что значит — «проглядел»?
— Она уже, как оказалось, просватана… Да и вообще, до чего мы дожили, дружище?
Говорим о свадьбах детей, болезнях, предписаниях врачей. А помнишь, былые времена, а?..
— Да, помню. Ты нередко заглядывался на мою жену, — хищно сжал губы я.
— Да, мне всегда нравилась Ана…
— Она всем нравится, — сказал я, — Из этого я делаю вывод, что она ужасная лицемерка. Как может женщина нравится всем?.. Значит, что-то в ней не так.