Мистер Грей младший
Шрифт:
— Конечно. Тебя. И живым.
— Хам, — бросил Кристиан.
— Ты превратно меня понял, отец, — почтительно произнёс я, — Я сказал это ни к тому. Просто, мы живём в такое непростое время… Я, ведь, тоже мог погибнуть, — я вспомнил бандитские бои в Чикаго.
— Ты попадал в аварию? — спросил отец.
— Нет. Не только, — я вспомнил своё пьяное вождение, — В Чикаго случались перестрелки, а я мальчик слишком большой и самостоятельный, чтобы искать девичье одеяло, чтобы там спрятаться, знаешь ли…
— Я рад тебя видеть, Тед, — сказал он, — Несмотря ни на что, рад… Все мои
— Пап, я думал… если бы у тебя была ещё одна Фиби и ещё один Теодор, ты был бы так же., — я запнулся, — Обходителен?
— Представь себе — да. Я не меняю своих принципов. Мой главный принцип — не менять своих принципов. И тебе я советую подумать об этом, Теодор. Очень советую.
— Времена меняются, — сказал я.
— Ни черта не меняется, — огрызнулся он, — Человек всегда хочет жрать, отдыхать и путешествовать. И ничего не меняется. Меняются только декорации. Не забудь поздороваться с мамочкой. Я уже устал здесь ошиваться. Толпа, суматоха, это мне нравится всё меньше и меньше…
Он быстрыми шагами зашагал в сторону зимнего сада. Я пристально смотрел на него, уходящего всё дальше и дальше от меня.
Как мало ты знаешь сейчас обо мне, папа. Как мало знаешь.
— Тедди! — я услышал тёплый, бархатный голосок бабушки и обернулся.
Это была чудная, милая женщина с карими глазами. Элегантная, пожилая, но ухоженная, как бутон майской розы. Как же я люблю её!
— Бабуля! — протянул я, открывая для неё объятия, — Бабушка Грейс…
— Мой милый мальчик! Мой мальчик! — восклицала она, — С днём рождения, мой дорогой!..
— Ты, наверное, единственная, после мамы и Даны, кто не забыл об этом.
— О, Кристиан просто волнуется, у любимой дочурки свадьба! — нашла оправдания для своего мальчика Грейс, — Уверена, он всё прекрасно помнит!.. А кто такая Дана? — спросила она.
— Дана… Она моя невеста, ба, — прошептал я ей на ухо, — Но пока, об этом даже родители не знают. Я всё скажу им сам.
— Хорошо, — кивнула она, — Тогда, мой подарок будет более, чем кстати.
Она широко улыбнулась, сердце моё, почему-то похолодело. Она достала маленькую, старую ювелирную коробочку из сумочки, дрожащими руками открыла.
— Это кольцо твоей, — она нахмурила брови, — дважды прабабушки… Его передают младшему внуку. Мой младший внук — ты… Одень его на палец той, которая вызывает всю любовь, что есть в твоём сердце. Своей невесте…
Я подумал о том, что никогда не смогу надеть это кольцо на Дану. Никогда не смогу…
— Что с тобой? — спросила бабушка.
— Ничего, я…
— Возьми кольцо. И подари его той, кто навсегда завладела твоим сердцем, Тео… Ты помнишь, что говорил тебе твой прадед?..
— Помню. Конечно, — шепнул я, — Пока я люблю и любим… я никогда не буду один.
— Вот, — кивнула она, — Помни это. Всегда.
Кристиан
Этот
Покоя мне не давал и недавний разговор с сыном, его взгляд, его манера смотреть прямо в глаза и загонять в тупик острыми фразами. Но пуще моя усталость выразилась в ногах — жмут ботинки, новые и подаренные нашим с Аной разлюбезным зятем. Я скидывал всё на новизну, хотя мне хотелось отметелить этого подносителя даров хорошенько. Вон, кстати, и он. Скалится, со всеми здоровается исключительно за руку и сияет, как золотая монета.
Придурок. Наслаждается своей победой.
Мысленно плюнув, я решил уединиться в небольшой, отделённой от посторонних глаз комнатке, находящейся на зимней веранде, чтобы выпить чашку чёрного чая. Хотя, я бы не отказался от чего-нибудь покрепче. Так бы и заливал горе.
«Как хорошо смотреть на этих нарядных кукол через стекло, а самому снять обувь, спокойно вздохнуть и насладиться чаем», — подумал я, усевшись на удобном низком кресле. Вскоре, я заметил увеселяющую воображение и глаза картину: Анастейша.
Мечется и ищет меня. Хоть бы этот, приставленный ко мне дурак-лакей не проболтался, что я здесь коротаю свой досуг и никого не хочу видеть. «Цок-цок-цок», — по лестнице, — «Цок-цок-цок».
Какого было моё разочарование, когда я понял, что она искала вовсе не меня. Я, буквально, поперхнулся чаем. Откуда здесь двадцать детей?.. И все, поголовно — девочки. Анастейша вела их в комнату наверху, беседуя с кем-то по телефону. Комнаты им не хватит. У них полно огромных пакетов с костюмами… Это что, маскарад?.. А, точно! Это же эти «ангелочки», о которых Фиби все уши мне прожужжала. Анастейша, видимо, ведёт их на южную мансарду, так как там располагается мой личный спортивный зал, ибо в другой комнате они не уместятся.
Она пропала вместе с ними надолго. Чёрт возьми! Да она забыла обо мне!.. «Ну и хорошо. Теперь, нарочно не выйду отсюда» — ворчал я про себя.
Не прошло и полминуты с моего умозаключения, как она сбежала по лестнице. И опять мимо меня. Царевна лебедь — в этом платье, она порхает, как птица и совершенно забыла о муже. Вскоре, я заметил, как она заговорила с очень красивой девушкой… «Приятный цвет платья», — одобрил я про себя, — «Не то, что эти мымры… Разоделись папуасами. На минуту онемеешь — а потом, не знаешь, куда деть глаза».
Кто это?.. Память подкидывала варианты имён, но разум ни с одним не был согласен. Очень знакомое лицо. Яркое, броское…
Господи. Что с моей памятью?!.. Это Даниэль.
Я уже наслышан о том, что она чрезвычайно остро понимает в бизнесе. Подумать только! Такая красотка, да ещё и умная… А я хотел женить на ней Теодора!.. Видимо, правильно, что оборвалось. Если бы всё получилось — то Дана отшвырнула бы этого дурака через год совместного проживания.