Мистер Грей младший
Шрифт:
— Да нет! Я о другом Теодоре… Коррида, «Кровь и песок»! Тот Теодор, что дрался с быком. Ты понял?
— Теперь, да, — широко улыбнулся он, переводя взгляд на Ану, что едва
сдерживала смех, — Так вот, какие же ты примеряла уборы? Мне — сомбреро? — выгнул Теодор бровь.
Затем, перевёл взгляд на Даниэль, что неторопливо тёрла каждый палец своих тонких рук.
— О, все, — тем временем продолжала Анастейша, — Ковбойскую шляпу, мушкетёрскую, турецкую чалму, — она загадочно улыбнулась, —
— А мне ты что примиряла? — спросил я.
— Тебе, шапочку для гольфа, дорогой.
— Та-а-ак, — протянул я.
— Ну, или плавательную шапочку, — Ана пожала плечами.
— Почему именно эти?
— У тебя идеальная форма головы, милый. И потом, под ними не видно…
— Светлого нимба, — пробубнил Теодор.
— Что-что? — прищурился я.
— Твоей непослушной шевелюры, Кристиан, — пролепетала Анастейша, — И я могу видеть только твоё лицо. Чистое, светлое, с прекрасным профилем…
— М, — довольно промычал я, — А Лайкарту?
— Лайкарту я примеряла чепчик, — она сделала глоток воды.
— Вот это да! — ухмыльнулся я, — Извращенка. Кто бы мог подумать?
— Да, я примеряла чепчик, — пожала она плечами, — И подумала, что его неплохо снять для рекламы: «Повидло и джем — полезны всем».
Даниэль засмеялась, а Теодор спрятал улыбку в кулак. Тем временем, пока я изумлённо моргал, широко улыбаясь.
— Ну, к делу, господа, — прервал веселье я, — Теодор, дружище…
— О, папа. Давно ли я стал тебе другом? — он мило улыбнулся.
— Недавно, — отрывисто сказал я, — После того, как я прочёл рецензии поверенных людей о твоей работе. Мне поступило множество положительных откликов. Старая гвардия приняла тебя более чем с распростёртыми объятиями. Кто бы мог подумать? Я был уверен, что ты — форменный шалопай.
Теодор отвернулся, как мне показалось, для того, чтобы закатить глаза. «Научился у своей мамочки», — подумал я. Но через секунды я увидел, как в зал вплыли услужливые официанты, что тут же начали накрывать стол, разливать вино.
— Господа, мы вас благодарим, — поставленным голосом произнёс я, — Но у нас должна состояться серьёзная беседа. Прошу вас оставить нас на время.
— Конечно, сэр, — кивнул мне парнишка с «бабочкой».
Мы принялись за салат. Даниэль смотрела на безукоризненный профиль моей жены, после чего произнесла, с мягкой улыбкой:
— Вы прекрасно выглядите сегодня.
— Благодарю, Даниэль, — улыбнулась Анастейша в ответ, — Это уже обязанность, так выглядеть. В мои годы…
—
— Главное, чтобы ты не забывал о холестерине, — она мило улыбнулась.
— Вы сказали: «в ваши годы»… А в молодости? — спросила Дана.
— Она и в молодости так выглядела, — уверенно произнёс я, подмигивая Ане.
Она смущённо улыбнулась, сделала глоток белого вина и повернулась к Даниэль.
— В молодости я выглядела значительно лучше, — произнесла она, — Молодость — это прекрасно. Сначала, я была естественной, а когда ближе узнала круг Кристиана, то… я стала бояться быть естественной…
— Естественно, ты боялась быть естественной, — заиграл словами я, — Мы находились в кругу волков и акул бизнеса.
— В молодости всегда хорошо выглядишь. В любое время дня и суток. А в мои годы, для этого нужно постараться.
— Я обещаю, что буду брать с вас пример, — бескомпромиссно заглянув ей в глаза, произнесла Гриндэлльт.
— Молодец! Хорошая невестка, — улыбнулся, как можно слаще, — Или ты уже передумала? — хмуря брови, будто тревожусь и не надеюсь на это, произнёс я.
— Нет, что вы, я не передумала, — «чёрт».
— А мы и не думали! — объявил я и рассмеялся.
Дамы напряглись, лишь в глазах моего сына танцевали сотни смешинок. Что это с ним?
— Кхм, это шутка, — прочистил я горло, посерьёзнев, — В смысле, мы согласны… Теодор, почему ты молчишь?.. Что он так долго жуёт, Ана? — обратился я к ней.
— Я не молчу, — произнёс Теодор. Его лицо стало напоминать безрадостную маску Гамлета.
— Ты нас слушаешь? — прищурился я.
— Да, папа.
— Теодор, ты сегодня какой-то странный, — произнёс, глядя в его глаза,
опущенные в тарелку.
— Да, папа, — будто в астрале, произнёс он.
— Что «да, папа?» — негодовал я.
— Да, папа, я с тобой согласен, — спокойно ответил он.
— Я же говорю: он странный. Он никогда со мной не соглашался! — всплеснул я рукой, — Теодор, почему ты со мной согласен? — не отстану.
— Потому что, папа, я… — «Ну!»
— Оставь мальчика в покое, Кристиан, — сказала Ана, бросив на меня пристальный взгляд.
— Да я его никогда не беспокоил! — воскликнул я, — Это он принёс мне беспокойство в полном комплекте. И мне, и его «неестественной» матери, — заглянул я Ане в глаза, — Не смотри на меня так. Это ты сама сказала, что боялась быть естественной.
— Прошу тебя, в своём кругу, мы можем говорить вполне спокойно и быть предельно естественными, — мягко улыбнулась она.